гладкая кожа, местами покрытая татуировками, – не сомневаюсь, что у него их было несколько, – и эти его большие руки… Я видела их – чувствовала – на своем теле: он касался меня, хватал, брал.

Я была с ним, моя голова была запрокинута, мои волосы растрепаны и распущены, чтобы он мог запустить в них свои руки. Я принадлежала ему, была в его плену и власти, позволяя делать все, что он хотел. И не было ничего сексуальнее и ничего приятнее, чем подчиняться Кори, позволять ему делать все, что ему заблагорассудится, потому что это было именно тем, чего я жаждала…

Я моргнула и чуть не застонала вслух.

«Боже, что со мной такое, черт побери?»

Я попыталась вспомнить то, о чем говорила.

– Ничего. Я ничего не хочу. Наверное, снова уснуть. Я становлюсь раздражительной.

Кори кивнул со странным, загадочным выражением лица, и на одно ужасное мгновение мне показалось, что он увидел себя в моей мечте. Затем он мягко улыбнулся и похлопал себя по плечу.

– Располагайся.

Я колебалась, задаваясь вопросом, могу ли я себе доверять.

«Возьми себя в руки. Твои крайне неприличные мечты о Кори – результат страха и усталости, не более».

Я склонила голову к его плечу, он обнял меня. Сильные, мускулистые, но в то же время теплые и успокаивающие руки. Надежные.

Я закрыла глаза, чувствуя себя в абсолютной безопасности. Должна признать, что возбуждение, которое я испытала здесь и сейчас, не имело ничего общего со страхом или усталостью. Совсем ничего.

Глава 10

Кори

Впервые с момента начала этого испытания я действительно заснул. Я заснул, обнимая Алекс, и проснулся, защищая ее в своих объятиях. Это был лучший сон, на который мог надеяться человек, запертый в банке с вооруженными психами под безжалостным люминесцентным освещением и с бетонной плитой вместо кровати.

Будь проклята эта женщина и будь проклято мое глупое сердце за то, что я пытался ухватиться за все, сказанное ею о своем женихе прошлой ночью.

Ее жених. Кстати, о сумасшедших…

Он, должно быть, невменяемый, раз спит рядом с этой женщиной каждую ночь и просто… что? Ничего не делает? Безумие.

Я крепче обнял Алекс, и в мой мозг закралась совершенно низменная мысль.

«Она моя. Здесь, по крайней мере, она моя».

Конечно, это не так. Алекс не принадлежала никому, кроме самой себя. Я чуть не рассмеялся вслух, подумав о том, что бы она сказала на такое заявление о праве собственности. Я представил, как она хмурит брови и как в ухмылке у нее приподнимается уголок рта. Затем она разворачивает большую лекцию об упрямстве мужчин, а я просто слушаю, как она говорит, она говорит, а я слушаю…

Я одернул себя и выругался себе под нос. Я зашел слишком далеко, фантазируя о том, как она читает мне нотации.

«Это нужно прекратить. Ты заблуждаешься, ведь, когда все закончится, это разрушит тебя, если ты сейчас же не возьмешь себя в руки».

Я кивнул, поклявшись держаться на расстоянии и меньше делиться чем-то личным – «Господи, неужели я действительно сказал ей, что мне нравится держаться за руки?» – и сосредоточься больше на том, чтобы выбраться отсюда. И начну я прямо сейчас.

Я медленно попытался высвободиться из объятий Алекс, лежавшей у меня на груди, но она пошевелилась и проснулась. Сонная легкая улыбка коснулась ее губ, когда она села, и, черт возьми, мое сердце бешено забилось при виде этого. До нее еще не дошло осознание того, где она находилась, и опасность, с которой мы столкнулись, и поэтому она так улыбалась. Мне.

– Доброе утро, – прошептала она.

– Доброе утро, – ответил я, и, прежде чем понял, что происходит, небольшое пространство между нами исчезло, и мои губы прильнули к ее губам. Она не пошевелилась и не отстранилась, но я услышал тихий хриплый вздох, когда мои губы коснулись ее, так мягко…

…а затем из коридора донесся звук хлопнувшей двери. Адреналин хлынул по моим венам, заставив меня вскочить.

Снаружи поднялась суматоха, как будто в нашу сторону надвигалась буря. У меня сердце в пятки ушло, и я высвободился из цепких рук Алекс, пытающейся остановить меня, не давая мне встать. Я подкрался к окну и выглянул наружу.

Дракула, Фрэнки и Оборотень стояли за дверью соседнего кабинета. Они ворвались внутрь, но я успел заметить телефон в руках Драка.

Я слышал крики, плач, приглушенные проклятия, безжизненный голос Дракулы и квохчущий смех Фрэнки. Допрос. И почему-то я был абсолютно уверен в том, что в руках Драка телефон Амиты.

Мое сердце екнуло, и я поспешил к Амите, которая лежала, свернувшись калачиком, и все еще спала.

– Амита! – прошипел я. – Проснись!

– Что?..

– Твой наушник. Дай его мне, – я оглянулся через плечо. Они придут с минуты на минуту.

Она вытащила выключенный наушник и протянула его мне.

– Не говори ни слова, – сказал я ей.

– Я не…

– Никто из вас, – прошипел я группе. – Ни единого слова!

Я сунул наушник в задний карман и сел. Резко. Я почувствовал, как он сломался – и при этом ушиб мою задницу – как раз в тот момент, когда дверь рывком распахнулась.

Фрэнки, Оборотень и Дракула ворвались внутрь. У всех маски были сдвинуты на макушки. Сохранять анонимность явно больше не имело смысла. Все заложники проснулись, раздались приглушенные крики или вздохи.

Дракула обвел взглядом помещение.

– Бюро находок, – сказал он своим безжизненным голосом. Он вертел телефон в руке снова и снова, точно колоду карт. – Кто-нибудь терял телефон?

Его угрожающий тон не обещал ничего хорошего, но, к счастью, моя группа держала рот на замке. В частности, Амита. Я не смел взглянуть на нее, но мысленно приказывал ей не говорить ни слова. Несмотря ни на что.

Драк присел на корточки посреди маленького кабинета, пристально рассматривая каждого из нас по очереди, в то время как Фрэнки взволнованно прыгал с ноги на ногу позади него. Очевидно, у него была еще одна доза веществ, на которые он подсел.

Оборотень стоял на страже в дверном проеме. Его лицо, без маски, было простым и усталым и не таким чудовищным, как у его товарищей. Он напряженно наблюдал за происходящим, его темные глаза нервно блестели.

Дракула держал айфон двумя пальцами. Тонкий и новый – последняя модель, с простой глянцевой черной поверхностью.

– Это последний кабинет. И, должен сказать, что мое терпение вот-вот лопнет на хрен.

Фрэнки хихикнул у него