Однако и здесь меня ждет потрясение. Я слишком рано остановилась, надо было заставить себя сделать еще хотя бы несколько шагов. Но я не заставила, поэтому сейчас прямо перед собой вижу…

Ай-яй-яй, Марта, Марта. Что с тобой сделала всего одна ночь? Из заучки и прилежной ученицы ты превратилась в развратную девку, у которой на уме только одно.

Но как я себя ни ругаю, ничего не помогает. Я бесстыдно пялюсь туда, куда обычно на свадьбах смотреть не принято. Особенно на фиктивных. И здесь Данилевский виноват сам.

Он сидит на своей Звезде Смерти как на троне. Ноги широко расставлены, полы пиджака раздвинуты, или это такой крой? Узкие брюки плотно облегают рельефные мышцы и…

Разве у неходячих могут быть такие прокачанные ноги? А не ноги?

Снова закрываю глаза и легонько трясу головой. Божечки, зачем я это вижу? И зачем я туда смотрела? Может, мне все-таки показалось, это не то, что я думаю. Это просто топорщится брючная ткань или швы слишком толстые. Или все же…

Данилевский мог бы и поправить пиджак. Или привинтить на кресло столик, как в самолете, как раз ничего бы не было видно. Надо взять себя в руки, набраться смелости и открыть глаза. Раз, два, три. Открываю.

Мда. Все-таки «или все же».

От того, что это все тоже обездвижено, мне становится так жаль Данилевского, что хочется плакать. Я даже всхлипываю тихонько.

— Марта, я тебя спросил, — слышу сверху строгое, делаю усилие и преодолеваю несколько ступенек сразу. Через одну.

Нога подворачивается и я лечу прямо на своего будущего мужа. Фиктивного, если кто забыл. Потому что я уже совсем потерялась.

Со всех сторон бросаются на помощь, но меня уже крепко держат на весу сильные мускулистые руки. Я знаю, потому что чувствую через ткань, я схватилась за плечи Данилевского, чтобы не ткнуться головой туда, куда он поленился привинтить столик.

Он меня держит, я упираюсь в его плечи. Поднимаю голову, наши лица оказываются совсем близко, и меня снова прошибает изнутри как утром, когда я увидела себя в платье.

Это уже было. Все точно как в том сне, когда мне снилась моя свадьба. Такой же мужчина, такие же глаза, губы и волосы. Если бы я не была уверена, что провела ночь с Росомахой, то поклялась бы, что это был Данилевский.

Вот только его там не было, и быть не могло. И Росомаха пришел сам, ходил по комнате, носил меня на руках, а Давид сидит в инвалидном кресле, и носить наверняка приходится его самого.

Я когда падала, уперлась коленом прямо в его ногу. Он даже не дернулся, мышцы были расслабленными и казались неживыми по сравнению с напряженными твердыми мышцами торса.

Все объясняется просто, как и со свадебным платьем. Я где-то раньше видела его фото или в журнале, или в интернете — он же известный коллекционер. А ночью подсознание сыграло со мной злую шутку — во сне мне приснился Данилевский.

И никакой мистики. Просто надо было не списки составлять, а хотя бы немного поинтересоваться о мужчине, за которого собиралась замуж. Пускай и фиктивно.

Сглатываю собравшуюся слюну и сипло говорю:

— Здравствуйте, Давид.

Он разглядывает меня некоторое время, потом едва заметно наклоняет голову.

— Здравствуй, Марта. Я рад, что мы с тобой познакомились.

Пока мы так близко, пользуюсь моментом и выпаливаю:

— Простите меня, мне так стыдно перед вами. Мне так жаль, что я написала все те глупости. Я не знала, правда. Мне очень, очень жаль.

Я даже руки складываю лодочкой, чтобы показать, как мне жалко, и лицо делаю несчастное. И не понимаю, почему он мрачнеет, взгляд становится колючим, а голос звучит холодно и равнодушно.

— Меньше всего я нуждаюсь в твоей жалости, Марта. Надеюсь, ты это запомнишь безо всякого списка.

Глава 9-1

Нас расписывают быстро и без лишней помпы, как я и просила. Без всяких арок и Азата в роли пускающего слезу отца. Они с мамой присутствуют как родители, но я их тоже заранее предупредила, чтобы никаких напутствующих речей на долгую и счастливую жизнь не было.

Сейчас я стою рядом со своим фиктивным мужем — ну как с мужем, скорее, рядом с его передвижным троном, — и мы вместе принимаем поздравления.

Как ни пытаюсь с собой справиться, щеки все равно предательски горят. Губы тоже горят. Можно сказать, пламенеют от сухого и крепкого поцелуя. Им меня наградил супруг после того, как нас объявили мужем и женой.

Это было совсем не обязательно, этого поцелуя никто не ждал, по крайней мере «Горько» никто не кричал. Сам Давид сидел, не шелохнувшись, и слушал сотрудницу ЗАГСа, или как он у них называется.

Я подпись поставила, а тут как раз на подоконник села птичка, красивая. Я засмотрелась, потеряла бдительность, и вдруг меня муж за руку схватил будто клещами, потянул вниз и прижался губами к губам.

У меня до сих пор голова кругом идет, стоит вспомнить. Не потому, что меня так взволновал поцелуй, а потому что неожиданно. Ну и немножко взволновал, если совсем по-честному. Самый обычный невинный поцелуй. Без языка…

Боги, о чем я? Лучше о чем-то другом подумаю, отвлеченном.

Например о том, как горят яркими пятнами следы от рук Давида Данилевского на моей пятой точке. Это когда он меня обратно поставил, развернул и подтолкнул под зад. Я и сама бы отошла, совсем не обязательно было за меня сзади хвататься.

Теперь мне кажется эти следы как огненные знаки — всем видны и понятны.

Ясно, что отвлечься у меня не выходит. Ладно, попробую рассмотреть повнимательнее мужа. Если постараться и скосить глаза под определенным углом, то видно четко очерченный профиль, скульптурные, будто вылепленные черты лица, высокий лоб. На щеках и подбородке — аккуратная небритость. Хочется даже сказать, идеальная.

Волосы кажутся небрежно зачесанными назад, но такая подозрительная небрежность — волосок к волоску — скорее результат кропотливой работы парикмахера.

Приходится признать — мой фиктивный муж, Давид Данилевский красивый мужчина. И совсем он не старый, просто взрослый.

Наверное мне в жизни редко встречались тридцатипятилетние мужчины, раз я его сразу записала в старики. Если бы только не эти сведенные брови на переносице, от которых его лицо делается совсем неприветливым.

Вокруг ладони снова смыкаются клещи, меня тянут вниз, и мое лицо оказывается напротив лица Данилевского. Он снова хочет меня поцеловать? Прикрываю