— Что рты раззявили? Муха залетит! Кора, пошли! Быстро!

Кору не нужно было уговаривать. Обогнув толстяка Пита, она быстро перебежала за спину незнакомки.

— Да ты вообще кто такая? — опомнился было Карим, но прежней уверенности в его голосе уже не было.

— Я живу в доме господина Ядугары, шпана чумазая. — Девушка нарочито рассмеялась, обнажив крупные белые зубы, ранее скрытые пухлыми губами. — Только попробуйте меня тронуть, и вас сотрут в порошок!

Девушка демонстративно отвернулась и зашагала прочь, высоко задрав голову, выпрямив спину и покачивая бедрами. Свора Карима так и осталась ошарашенно стоять на месте, пораженная то ли упоминанием господина, о котором ходила дурная слава, то ли девичьей красотой, каковой в их квартале никто отродясь не видывал.

Тем временем незнакомка быстро засеменила вниз по улице, прочь от негостеприимного заведения. Кора еле за ней поспевала.

— Я Рейна, — обернувшись, сказала девушка. — У меня новости от твоего брата Луки.

Глава 19. Активация противодействия

В оставшееся время пути до дворца Лука запретил способности хоть как-то расходовать энергию. По напряженным лицам спутников он догадывался, с какой целью его туда везут. В той жалости, что промелькнула на лице Ядугары, мальчик увидел лишь сожаление от потери раба, но не сочувствие.

Карету остановили, когда они подъехали к стенам дворца. Охранный пост доложил о прибытии целителя, и им пришлось, отъехав от ворот, ждать в сторонке, пока их встретят. Все это время Ядугара нервничал и даже сорвался на Пенанте, отхлестав того тростью. Лука был готов поспорить, что первоначальной целью был он сам, но вряд ли синяки от побоев на теле мальчика повысили бы рейтинг целителя в глазах того, кому его отдадут.

За мальчиком пришел лично глава имперских медиков господин Ленц, суровый моложавый мужчина с лысиной на затылке и в очках. Он сухо поприветствовал прибывшего целителя и задал всего один вопрос:

— Где он?

Ядугара приказал Луке выйти, произнес слова передачи раба в собственность господина Ленца и попытался отвести высокопоставленного придворного в сторонку, чтобы добавить что-то важное. Тот лишь отмахнулся, но Ядугара был настойчив. В итоге Ленц позволил отвести себя на несколько шагов, но обостренным после вселения странника слухом Лука расслышал каждую фразу. Ключевыми были слова о «состоянии комы от истощения». Части мозаики встали на свои места: метаморфизм требует энергии, чтобы действовать и защищать носителя.

Пока лекари общались, причем Ядугара что-то горячо втолковывал, трогал собеседника за пуговицы, а Ленц откровенно скучал и порывался уйти, Лука, оглядевшись, осмотрел территорию.

За воротами виднелся дворцовый сад, через который шла широкая брусчатая дорога. Она извилисто вела вверх, к самому дворцу, а каждые двадцать шагов вдоль нее несли службу императорские гвардейцы. Это не было данью традиции или красивым ритуалом, за этим стояли неоднократные попытки свержения, причем как аристократией, так и народными бунтами, шедшими из самых нищих кварталов.

Последняя попытка смены власти пришлась на тот год, когда умер отец. В доме много говорили об этом, и маленький Лука тогда ужаснулся. Жизнь императора казалось ему самым ценным, что может быть во всей Империи. Как кто-то мог на нее покушаться?

— Иди за мной, Лука, — поманил его Ленц, обратившись по имени.

Это было неожиданным, но приятным — услышать свое имя. Мальчик пошел за Ленцем.

Проходя через ворота, он обернулся: Ядугара буравил его змеиным взглядом и играл желваками. Высунувшийся из окошка кареты Пенант хмурился и грыз ногти. Ни к одному, ни к другому Децисиму не испытывал ненависти — с рациональной точки зрения, пришедшей к нему с наследием Эска, они поступили правильно. Они даже не нарушили законы этой страны! Но, как бы то ни было, спускать им с рук Лука не собирался. Специально мстить не будет, но если доведется еще раз пересечься, вернет должок сторицей.

— Ты голоден, парень? — на ходу спросил Ленц. — Ты удостоен чести поделиться с его императорским величеством частью своего здоровья, а раз так, то его тебе понадобится много. Не переживай, эта процедура абсолютно безопасна!

Лука искоса недоверчиво посмотрел на Ленца. Тот глядел перед собой и говорил, не оборачиваясь к мальчику. Он что, даже не скрывает того, что собирается выкачивать из него жизнь? Был бы с ним Эск, он бы расхохотался, но Лука просто изумленно покачал головой. «Удостоен чести»! Ох, высказал бы он, что думает о «его величестве» и безопасности процедуры перелива. Но вместо этого он просто ответил:

— Голоден, господин.

Ленц на мгновение приостановился, оглядел его и кивнул, после чего возобновил свой стремительный шаг.

Во дворце главный медик отдал его в распоряжение своего секретаря, поручив отмыть, продезинфицировать и накормить. Лучше бы кормление шло первым пунктом, потому что «отмыть и продезинфицировать» заняло намного больше времени, чем мог себе представить Лука-мальчик.

Его снова обрили, хотя после бани и отрасти-то толком ничего не успело, и облили чем-то настолько вонючим, что слезы потекли ручьем. Потом обсыпали едким порошком и заставили терпеть, а метаморфизм орал об агрессивной среде и токсичных веществах по всему кожному покрову. Лука запретил способности синтезировать нейтрализаторы, которые она собиралась выпускать через кожные поры, оценив затраты энергии. «Ничего, потерплю», — решил он.

Когда жгучий порошок смыли, его повели в баню. Там с ним возилась какая-то жирная тетка в фартуке на голое тело и с ужасной одышкой: остригла ногти, долго терла песком и бронзовым скребком, сдирая не только грязь — или даже вообще не грязь, а кожу. Здесь метаморфизм среагировал без предупреждения и не только отрегенерировал кожный покров, но и подъел часть скребка.

Толстуха после помывки все не могла понять, каким образом тот наполовину стерся, и лишь вымолвила:

— Перестаралась чота я…

Разинув рот, она оглядела мальчика на предмет повреждений, но ничего не нашла. Лука старательно отводил взгляд от арбузных грудей и не жаловался.

После помывки его, наконец, отправили в выделенную комнату в крыле прислуги. Туда же в два захода принесли ужин: ничего изысканного на взгляд странника, но райская пища для вчерашнего нищего калеки. А главное, ее было много!

Так вкусно он никогда не ел, а из обмолвок Керлига — помощника и секретаря Ленца, юркого малого с плутовскими глазами и побитым оспой лицом, — понял, что в таком неприглядном виде Ленц не поведет его на процедуру, и его будут откармливать еще дня три.

Так оно и вышло. Утро начиналось со сдачи разных анализов: кровь, моча, кал, слюна. Все это сопровождалось механическим осмотром тела,