— Показывай! — рявкает он, и я, вздрогнув, покорно бреду в сторону своей картонной девятиэтажки.

***

Баг аккуратно ставит кеды на полочку, вешает куртку на крючок и, безошибочно определив направление, проходит в мою комнату. Сшибая углы, ковыляю следом — мешает оцепенение, одолевшее меня в лифте от его близости.

— Круто, Эльф… Ты во всем талантлива. Никогда не бросай! — Баг с интересом рассматривает мои карандашные скетчи, развешанные по стенам, а меня шатает от нереальности происходящего и одуряющей, сбивающей с ног слабости.

Опускаюсь на кровать и приваливаюсь к изголовью. Зубы стучат, но я улыбаюсь.

— Баг… Пожалуйста, объясни, что ты имел в виду. Ну, в автобусе. Зачем лекарства? У тебя проблемы? Ты болен?

— Диагноз отсутствия радости… — вздыхает он, падает рядом со мной, сбрасывает на пол рюкзак и одним движением стаскивает с себя футболку.

Я тушуюсь, но в глаза тут же бросается повязка, приклеенная к его груди чуть левее середины, и пульсирующая краснота, выползающая из-под слоев марли. Еще одна повязка стягивает его плечо.

На его руках, груди, животе и спине я замечаю несколько тонких татуировок в виде надписей и витых орнаментов. А еще — бордовые, розовые и белые шрамы… Все виды боли на идеальном подтянутом теле. Я пялюсь и впадаю в прострацию.

На моей кровати сидит самый красивый и опасный парень на свете. Он словно видение, выпавшее то ли из светлого, то ли из кошмарного сна…

Меня поводит, и эта слабость не имеет ничего общего с моим плачевным состоянием. Она совсем другой природы…

Баг, стиснув зубы, отрывает от груди повязку. Порезы под ней глубокие, темные и воспаленные, их вид шокирует.

Я дергаюсь и разражаюсь проклятиями:

— Твою ж мать! Баг… Ты что, хотел себе грудную клетку вскрыть?

— Ага. — Он ухмыляется. — Думал, вскрытие покажет, что со мной не так.

— Еще и шутишь? Идиот. Ты — идиот, ты знаешь это?!

— Кто бы говорил…

Он углубляется в свой рюкзак и достает купленные в аптеке лекарства. Теперь я отлично понимаю, для чего они ему понадобились.

Баг смущенно улыбается:

— Нужна твоя помощь, Эльф… — И осторожно опускается спиной на мое скомканное одеяло. — Помоги обработать этот ад и нормально наложить повязку. Я слишком увлекся. Обещаю: такого больше не произойдет…

***

Перекись водорода шипит, я осторожно размазываю антисептик по ранам Бага, стараясь навсегда сохранить в памяти ощущения тепла от прикосновений к его горячей коже. Где-то там, под слоем боли, мышц и ребер, бьется его сердце…

В ушах шумит.

Отрываю бинт, накладываю поверх порезов новую повязку и отстраняюсь, проглатывая ставший поперек горла ком горького сожаления.

— Эльф, большое и человеческое тебе… — Баг приподнимается на локтях с явным намерением уйти.

— А твоя рука?! — вскрикиваю в отчаянии и краснею как рак, и Баг заверяет:

— Фигня. Рука почти зажила. Справлюсь сам.

— Понятно… — Я прячу глаза. Может, он бы тоже смог мне помочь, но просить об этом наивно и глупо, а он не умеет читать мысли.

Баг на миг прищуривается, подсаживается ближе и вдруг с придыханием выдает:

— А теперь раздевайся.

— Что?

— Раздевайся, говорю. Пришла пора исцелиться. Показывай, где больно. — Он игриво приподнимает бровь, но тут же морщится. — Хорош ломаться! Ты мне как-то раз даже лифчик показала, помнишь?

У меня нет сил спорить. Я и не собираюсь спорить. Ладно, я хочу перед ним раздеться, как бы это меня ни характеризовало. Плевать.

Расстегиваю свою аскетичную «католическую» одежду, превозмогая жгучую пульсацию в бедре, стягиваю легинсы.

Шрамы больше не кровоточат, но наливаются болью и горят, будто под кожу высыпали угли.

Баг долго, почти не дыша, разглядывает мои повреждения, и от его потемневшего взгляда в животе разливается густой теплый мед, сосредоточенно поливает их антисептиком, отставляет полупустой флакон на стол и вдруг резко прижимает пальцы, на одном из которых блестит кольцо, к моему бедру, чуть выше и левее шрамов.

Я всхлипываю: ни один парень еще никогда так не делал. Пульс учащается, кружится голова.

Но Баг поднимает на меня совершенно пустые глаза, и мне становится страшно.

— Здесь бедренная артерия, — тихо говорит он. — Херанешь посильнее и истечешь кровью. Полегчает?

Он хватает меня за запястья — поворачивает их и отпускает, разглядывает спину, ноги и бока. Я съеживаюсь и поддаюсь каждому его движению, словно резиновая кукла.

И тут Баг начинает орать:

— Идиотка поехавшая! Какого хрена ты творишь, а? Что с тобой?! Посмотри на себя!!!

— Сам на себя смотри, придурок! — взвизгиваю я в ответ.

— Я на себя каждый день смотрю. Мне п***ец, это уже и так понятно. Но у тебя-то вся жизнь впереди!!! У тебя еще все будет хорошо, а ты… — Он опускается на колени и удерживает ладонями мое лицо. — Слушай. Если я увижу еще хоть один новый порез, я тебя сам убью, поняла?

Я готова разреветься, даже губы немеют. Меня знобит.

Мы так близко, почти без одежды, я пылаю от жара, но в таком болезненном тепле долго не протянешь.

— Хватит орать, Баг. Про какое будущее ты говоришь, если вообще все исчезает, как только ты уходишь? Словно свет выключается.

— Что?! — бледнеет он.

— Что слышал! — Я впадаю в тихую истерику.

Баг резко отдергивает ладони, отшатывается и вскакивает. Он потрясен, озадачен и, видимо, зарекся связываться с таким неадекватом, как я.

Верное решение. Все правильно, Баг, не взваливай на себя мои заморочки!

Цветочки на обоях подергиваются мутной пленкой слез, но я часто моргаю и глубоко дышу.

Блин. В чем моя проблема? Он и не должен этого делать. Он мне вообще ничего не должен.

Баг забирает с пола свой рюкзак, выгребает оттуда остатки купленных медикаментов, вскрывает шприц и подготавливает капельницу. Его движения доведены до автоматизма.

— Это еще зачем? — Пытаюсь протестовать, хотя уже знаю, что он снова услышал мой немой крик о помощи. Потому и пришел — остальное было лишь предлогом.

Родственные души синхронизированы друг с другом. А у нас они именно такие, как ни печально это осознавать…

— Я и без градусника скажу, что у тебя под сорок. Очень прошу, Эльф: завязывай ты с этим дерьмом. Услышь уже: оно не для тебя.

Зацепив флакон с раствором за рожок люстры, Баг садится на край кровати, берет меня за руку, оттягивает подаренный им ремешок с запястья на предплечье и пережимает кровоток.

— Ложись. Поработай кулаком.

Откидываюсь на подушку, сжимаю и разжимаю ладонь, завороженно наблюдая, как горячие пальцы Бага пытаются нащупать