и послушно кивнув, я вновь завалился на кровать, радуясь кратким мгновениям покоя и умиротворения. Нахлынувшее ощущение ассоциировалось с детством моего брата – временем, когда он чувствовал любовь и заботу. Вот только ЭТО ощущение принадлежало мне. И я собирался вдоволь им насладиться.

Блюдце с горкой круассанов, начинённых шоколадом, чашка крепчайшего эспрессо… Типичный европейский завтрак. Всё в нём противоречило вкусам моей родины. Но у меня это постепенно входило в привычку. В большинстве своём японцы довольно прохладно относятся к европейской выпечке, как и к кухне в целом. И мне всё чаще казалось, что они многое теряют.

– Ммм… Умпф… – извиняющимся тоном пробурчал я, глядя в дисплей своего ноутбука и отчаянно жестикулируя надкушенным круассаном. – Прошу прощения, командор Браво. Они буквально требовали, чтобы я их съел!

Старательно сдерживающая улыбку Каталея Браво с трудом сохранила невозмутимость и склонила голову, пытаясь скрыть от меня неподобающее проявление эмоций. Неожиданный видеовызов от неё застал меня врасплох – в тот момент, когда мной уже была прочитана корреспонденция от всех служб рода и отчёты от младших командиров «Вьюна». Разве можно было проигнорировать одного из командиров собственной гвардии?

– Бросьте, Каталея. – Прожевав сдобу, я откинулся на стуле со вздохом искреннего удовлетворения. – Мне достаточно официоза на мероприятиях. У вас что-то важное?

– Прошу прощения, господин. Я потревожила вас не просто так. Ваши телохранители… – Бывшая наёмница сбилась, подбирая наиболее деликатную формулировку, чем заставила меня подобраться в ожидании дурных вестей. – Они неуправляемы и не соблюдают субординацию. Требуется ваше вмешательство.

– Всё трое? – неподдельно удивился я, полагавший, что авторитет и рассудительность Эдогавы не дадут им натворить дел. – Что вообще случилось?

– После смерти Мастера Мацуямы ваши телохранители словно с цепи сорвались. Служба безопасности рода работает на износ, пытаясь установить личность убийцы, а Клинки…

– Говори, Каталея! – тихо процедил я, заметив, что командор вновь замялась. – Что. Они. Сделали?!

– Они нарушили мир, мой господин, – столь же тихо прошептала Браво и виновато отвела взгляд в сторону. – Нам удалось замести все следы. И всё же я вынуждена обратиться к вам. Подобное поведение недопустимо! Они как будто сошли с ума и перестали себя контролировать. Два десятка трупов и захваченный в плен старший офицер клановой гвардии Такэда! Я не в состоянии контролировать Клинков! Только убить за неподчинение…

– Уверена, что никто не сможет доказать причастность рода? – сосредоточенно спросил я, прикидывая варианты. – Мы ещё не готовы к новой войне.

– Абсолютно. В таких делах у меня достаточно сноровки. Но если инцидент повторится, то мне сложно будет давать такие гарантии.

– Хорошо, проконтролируешь обстановку и полностью свернёшь развитую Клинками деятельность. По моему слову и моей воле. А Эдогаве передашь мой личный приказ: без промедления явиться ко мне в полном составе!

Командор облегчённо выдохнула и молча поклонилась. Связь прервалась. Кончиками пальцев отбарабанив на поверхности стола сложный ритм, я раздражённо отодвинул от себя чашку с кофе и задумался.

Как и большая часть старой гвардии, Клинки вели родословную от потомственных слуг рода Хаттори. Кто знает, может, в них также заговорила кровь Одержимых? Чем это грозит? Смогу ли я им помочь, если сам не в силах обуздать своего демона?

Единственный, кто мог дать ответы на все эти вопросы, томился в моём внутреннем мире. И я отчаянно боялся выпускать его на свободу. Дедушка не простит…

– Какие-то проблемы с Клинками? После твоего рассказа мне было бы любопытно взглянуть на тех, с кем ты вырос, – произнесла Алекса, ласково касаясь губами моей шеи, то ли утверждая, то ли спрашивая. – Они будут слушаться только тебя. Ты ведь один из них.

– Подожди… ты знаешь японский? – поразился я, отстраняясь от её прикосновений и, взяв за руку, усадил за кухонный стол. – Раздели со мной завтрак. О делах мы ещё успеем поговорить.

– С радостью! – воскликнула эта девчонка, сбрасывая с плеч строгий мундир, наброшенный поверх юкаты, и стибрила с моей тарелки самый большой круассан. – И нет, я никогда не учила японский. Но вполне понимаю то, что ты говоришь.

– Как?

– Мы семья, Лео. И даже больше, чем просто семья, – загадочно улыбаясь, ответила Алекса и надкусила украденную с тарелки сдобу.

Терпеливо дождавшись, пока она прожуёт, я пододвинул к ней чашку с кофе и сделал жест рукой, предлагая продолжить. Но вместо объяснений она предпочла задать вопрос:

– Что ты знаешь о Проклятой Крови?

В памяти немедленно пробежала скупая выдержка аналитического центра родовой разведки, запрошенная мной еще в начале года. Меня тогда очень заинтересовали Прокляты, или, как их называли в России, Окаянные. Но информации оказалось недостаточно, чтобы сделать хоть сколько-нибудь серьёзные выводы. В основном она представляла собой выдержки из различных легенд и отсылки к упоминаниям в исторических трудах разных стран. Хотя…

– Пожалуй, для нашего разговора мне достаточно знать о Детях Цепеша. Или я не прав?

Алекса укоризненно улыбнулась и погрозила мне пальцем:

– Бладштайнеры никогда не имели ничего общего с этим безумным ублюдком!

– Выбор стихии говорит об обратном, – пожал я плечами. – Мне непринципиально. Даже притом, что твои приёмы усиления отчаянно напоминают запрещённые практики.

– Да, мы, как и его последователи, используем приёмы стихии Крови. И всё же пути наших семей никогда не переплетались в единое целое. Это важно, Леон!

– Пусть так. – Примиряюще воздев руки, я улыбнулся. – И в чём же ваша особенность?

Тяжело вздохнув, Алекса на мгновение призадумалась и заговорила…

Рассказ невесты стал для меня откровением. Пресловутое Проклятье Древних долгие столетия оставалось для большинства Одарённых чем-то вроде мистического наказания, наложенного на отступников в незапамятные времена войн с Атлантами. Проклятье заключалось в особенностях линий крови.

Смешиваясь с кровью других Одаренных в результате браков, кровь Проклятых доминировала над любой из них, даже вопреки евгенической логике, с лёгкостью разрушая родословные аристократических родов и начисто лишая потомков наследственной склонности к стихиям и даже камонтоку. Исключение составляли лишь представители по-настоящему древних семейств, но и в этом случае могли возникнуть непредвиденные сложности.

Окаянные были обречены либо на браки внутри своего небольшого сообщества, либо на мезальянс с простолюдинами. А последний вариант, как известно, изрядно мешал усилению дара у потомков и мог привести к вырождению.

Восстание Цепеша и вовсе ухудшило ситуацию. Обнаружив способность усиливаться за счёт крови сильных Одарённых, Проклятые из изгоев в один миг превратились в угрозу. И потому на них ополчился весь Старый Свет. Долгие годы все Проклятые жили, подвергаясь гонениям.

Обосновавшиеся под протекторатом Рюриковичей, Бладштайнеры сумели избежать этой участи и за столетия спокойной жизни сумели раскрыть новые грани «проклятого дара» Древних.

– Каждый раз, когда я пробую тебя на