надоела эта молчанка. Понимаешь, насколько мне несладко приходится? Но я терплю. Уже полчаса как терплю. Я кремень. За полчаса – ни единого слова. Исключение – вот это письмо тебе, малознакомый заяц (спасибо, что опоздал! А то не пришлось бы мне так долго и путано объяснять, что происходит). Все, заканчиваю, а то я расписался, как будто ты в армии, а я твоя девушка. Напоследок: что за еж вместе с тобой? Ладно, можешь не отвечать, ха-ха. А то придется тебе уйти как первому, кто нарушил молчание.

Не забывай. Пиши. Храню твои письма у сердца.

Всегда твой, енот».

Ское прочитал и усмехнулся.

Енот резво отобрал у него листок и что-то дописал. Вернул листок.

«П.С.: усмехаться, хмыкать, хохотать, плакать, выть и ныть тоже нельзя. Ни единого звука!»

Ское поднял на него свое заячье лицо. Енот вновь отобрал у него листок и черкнул еще несколько слов.

«Ты можешь не искать в этом смысл? Вид думающего зайца напрягает».

Ское прочитал, улыбнулся под маской и кивнул, но тут же сообразил, что кивать, наверное, тоже нельзя, и мысленно взял свой кивок обратно.

Вадим вместе со Ское прочел записку енота, поэтому сидел смирно. Единственное, чего он не понимал в происходящем, – это буквально всё. Зачем эти люди молчат? Ну заговорит кто-то, ну уйдет. Дальше-то что? Даже хотел сделать смелый шаг – нарушить тишину, – но пресек этот порыв. Все-таки он пришел вместе со Ское, чтобы собирать материал для фильма. Увидеть козу. Раз Ское сказал, что она будет играть главную роль, значит, собирается предложить ей это. Правда, козы не было. Вадим оглядел всех, кто собрался за круглым столом: медведь, клоун, кукла, енот, лиса, заяц. А, заяц – это Ское. Неважно. В любом случае, козы сегодня нет. Либо она под другой маской. Вадим повернулся к Ское и, увидев выражение его заячьего лица, понял, что тот думает примерно о том же.

Ское поднялся с места и прошелся по комнате. Впервые он оглядел серые старые стены. Оказалось, они не пустовали – на них висели рисунки, сделанные карандашами, красками, мелками. Они располагались на стене в ряд, как кадры на кинопленке. Складывались в причудливый фильм, если смотреть по порядку. Рисунки походили на детские, но сделаны были явно взрослыми людьми. Они напоминали ностальгию по детству. На одних штрихи рвались, как тонкие нитки, неуверенно изгибались, образуя силуэт изображенного героя. На других жирные, увесистые линии чуть не продавливали бумагу. «Нарисованы разными людьми, – понял Ское. – А сложились в один, хоть и абсурдный, но непрерывный сюжет».

Вадим подошел к Ское и встал рядом. Он придирчиво оглядел рисунки. Некоторые ему совсем не понравились – какой-то карандашный хаос, другие были сносными. Вадим и Ское переглянулись. Вадим пожал плечами, Ское понимающе кивнул.

– Эй, телепатически общаться тоже нельзя! – крикнул енот и тут же осекся, но было поздно. – Черт, я проговорился. Но уходить я никуда не собираюсь. Просто оставим этот жалкий фарс.

Послышался коллективный облегченный выдох, как будто все это время запрещалось дышать, а не говорить.

– Вообще не понимаю смысла этой игры, если все, кроме меня, запросто промолчат хоть сутки, дай им волю. Как потомственные партизаны в пятом поколении. Что вы там увидели? – обратился енот к Ское и Вадиму.

Ское показал на рисунок пальцем. Вадим усмехнулся.

– Уже можешь говорить, заяц, игра окончена, – буркнул енот.

– Мы увидели рисунки, – пояснил Ское.

– Здорово. Они увидели рисунки. Ладно, ребятки, можно расходиться на сегодня. Я выдохся молчать и ваши тоскливые тихие морды лицезреть – тоже выдохся. По одному на выход.

Первым поднялся медведь и молча направился к двери. За ним – лиса.

– Они еще не вышли из игры, молчаливые звери, – пробухтел себе под нос енот. – А ты, заяц, останься. У меня к тебе разговор. Еж может идти.

– Еж со мной, – сказал Ское.

– Это конфиденциальный разговор.

– Это конфиденциальный еж.

– С глазу на глаз – я и заяц, – настаивал енот.

– Я ежу потом все равно расскажу в лицах. То есть в масках. Неважно, просто расскажу.

– Ты упрямый заяц.

– Всё так, всё так.

– Хорошо, пусть еж тоже послушает. У меня дело к тебе, заяц: в пятницу я не приду в клуб. Записался к зубному. Можешь провести собрание вместо меня?

– Почему я?

– Твое лицо внушает доверие.

– Я в маске.

– Так-то да.

– Вы говорили, что не главный здесь.

– Давай на «ты».

– Хорошо. Ты говорил, что не главный здесь.

– Ладно, давай опять на «вы».

– Давай.

– Ну?

– Что?

– Мне просто было интересно, повторишь ли ты фразу про главного в третий раз, но ты не повторил, чем меня слегка опечалил. Ну да ладно. Теперь отвечу на твой вопрос: я не главный. Но, как я уже упоминал, самый разговорчивый в этом зверинце. А еще очень находчивый, поэтому задания придумываю тоже я. За редким исключением. В общем, заяц, соглашайся. Маску енота я оставлю на крючке при входе, как обычно. Придешь чуть раньше, наденешь маску. Никто и не заметит подмены.

– Значит, в пятницу я стану енотом.

– Это не навсегда.

– С одним условием.

– Для тебя – все что угодно, заяц.

– Расскажи мне о козе.

– Коза – домашнее животное, вид парнокопытных, семейство полорогих.

– Я имел в виду козу, которой сегодня не было на собрании.

– Сегодня многих коз не было на собрании. Я бы даже сказал, всех.

– Но она приходила в прошлое воскресенье. Читала длинное стихотворение про карие глаза, которые кажутся синими.

– Ах, эта! Хорошая девушка.

– Кто она?

– Никогда раньше не видел. В воскресенье была здесь впервые. Как и ты, заяц. Как и ты, еж. А нет, еж пришел сегодня. Он живой у тебя? Молчит все время.

– Это очень скромный еж, – сказал Ское. – До встречи, енот.

– Не забудь про пятницу, я на тебя рассчитываю.

– Не забуду.

На этом заяц и еж покинули помещение. Когда снимали маски в прихожей, Вадим шепотом заметил:

– Козьей маски нет на вешалке.

– Значит, коза на свободе, – сказал Ское.

53

Дошли до остановки и сели в только что подошедший пустой трамвай.

– А енот случайно не твой родственник? – спросил Вадим.

– Нет. А что?

– Да нет, ничего, – Вадим усмехнулся. – Где будем разыскивать козу?

– Найдется, – философски произнес Ское.

– Хочешь предложить ей роль? А вдруг она некрасивая? Или некиногеничная? Ты же не видел ее без маски.

– Она будет сниматься в маске.

– Это как? Весь фильм?

– В конце снимет.

– Уже придумал сюжет?

– Почти. Не хватает деталей.

Когда трамвай миновал мост, Ское вышел, а Вадим поехал дальше.

54

В подъезде было темно, и Ское щелкнул выключателем. Загорелся хилый свет. Ское прошел один пролет и остановился. Ему послышался шорох за спиной. Обернулся, но увидел лишь серые ступени. Зашагал дальше – снова шорох. Ское дошел до своей двери, достал ключ. Этажом ниже что-то звякнуло. Ское убрал ключ обратно в карман и стал спускаться.

В пролете между первым и вторым этажами у подоконника стояла коза. Увидев Ское, она резко