– Мы уперлись в тупик, – признает Марко. – Может быть, вы сумеете узнать еще что-нибудь о флорентийской жизни вашей бабушки? У вас после нее что-нибудь осталось? Письма, дневники?

Я была настолько погружена в мысли о дедлайне, который обозначила Риченда, что идея о дневниках просто не пришла мне в голову.

– Здесь у меня ничего нет, но, кажется… наверняка что-то осталось. Мама занимается домом, она должна знать.

Мне представляется бабушкин коттедж – Дом Искусств, полный книг, картин и папок с жуткими дедушкиными акварелями. Поди угадай, что мама со всем этим сделает. Хотя, насколько я знаю бабушку, можно надеяться, что она завещала самые важные вещи тем, кому они и вправду нравятся.

– Может быть, мама вам поможет?

Мой смех звучит гораздо грубее, чем хотелось бы.

– Ну уж извините. Нет, они с бабушкой не были близки. Да и наши с ней отношения хорошими не назовешь. Но после бабушки наверняка остался какой-то архив, и кому, как не ей, им распоряжаться.

– Вряд ли вам захочется ей звонить.

– Это верно. Но я что-нибудь придумаю. – Я стараюсь унять нарастающую тревогу. – Хорошая мысль.

Марко улыбается мне:

– Вы наверняка найдете то, что ищете. И если я смогу помочь, просто позвоните мне. В нерабочее время, конечно. По дружбе, а не как консультанту. Capito?

– Понятно, – отвечаю я. – Спасибо. А… кстати, о юридической консультации. По-моему, вы хотели мне что-то сказать?

– Ах да. Я посмотрел, не найдется ли у меня коллеги, который мог бы дать вам хороший совет насчет развода, и нашел такого человека. Адвокат, училась в Милане и Эдинбурге. Забавно, но это бывшая жена одного моего однокашника по юридической школе.

– Надеюсь, она получила приличную компенсацию.

– Вот уж не знаю, я встречал ее всего пару раз, но помню, что она меня впечатлила. С ней вы будете в надежных руках. Давайте я перешлю вам ее контакты. – Марко возится с телефоном. – Готово.

На экране высвечивается имя, АМБРА КУРТИ, а также адрес электронной почты и телефонный номер с кодом Эдинбурга.

– Ого! Спасибо. Вот это более чем кстати.

– Рад помочь. И еще. Если вам с ней будет некомфортно или понадобятся другие варианты – дайте мне знать. Хорошо?

– Хорошо.

Марко не глядя влезает в пиджак – не шаря в поисках рукавов – и встает.

– Вы сейчас куда?

– Наверное, посижу здесь еще немного. Поработаю.

– Серьезно. Мне нравится. Ну, мне пора. Пойду расплачусь. – Марко целует меня в обе щеки, поцелуи слегка пахнут виски. Я догадываюсь, что надо поцеловать его в ответ, но не успеваю вовремя среагировать. – Трудитесь. Скоро увидимся.

И он с целеустремленным видом направляется к кассе.

Стоит мне снова открыть компьютер, как появляется Джанни – он принес еще один джин с тоником.

– Ваш парень заказал для вас, – объявляет он, чуть ли не подмигивая. – На здоровье.

– Он не… – Я замолкаю, Джанни уже ушел, к тому же ему все равно. Единственный человек, который мучительно пытается решить, кем Марко мне приходится или не приходится, – это я сама. К тому же Марко ясно сказал мне, кто он: мой друг, не больше и не меньше. Просто итальянцы чуть более… экспрессивны, чем страдающие эмоциональным запором англичане вроде меня.

Мне вспоминается, как владелец ресторанчика положил руку мне на плечо и как Кьяра просила звонить, когда мне понадобится помощь. Вспоминается, как бабушка обнимала Джузеппе и Марию, словно давно потерянных и вновь обретенных родственников. Видимо, моя бабушка, англичанка до мозга костей, знала, как устроена Италия. Во Флоренции она бывала флорентийкой, она обнимала и целовала людей и разрешала им называть себя Ритой. И уж точно она никогда и ни за что не приняла бы все это за признаки интереса к ней. В этом я была уверена на двести процентов.

* * *

Я допиваю джин и глазею в окно. Легкое опьянение не то чтобы неприятно, но и не радует. Допив, я собираю вещи, прощаюсь с Джанни и направляюсь к виа де Гвиччардини и Понте Веккьо. Лето еще не наступило, сезона еще ждать да ждать, но на мосту уже полно народу. Бюст Бенвенуто Челлини сурово взирает на уличного музыканта, который наяривает Lay, Lady, Lay[28]. Я быстро пробиваюсь через скопище неторопливых парочек и студентов, позирующих для селфи. Перейдя мост, я ныряю в тихий переулок и звоню Чарли.

Сестра отвечает после первого же гудка.

– Тори, у тебя все нормально?

– После бабушки остался какой-нибудь архив? – Конечно, я начала резковато, но разговор кажется мне срочным. – Дневники, письма – хоть что-нибудь?

– А. – По голосу Чарли слышно: отлегло. – Не знаю. Домом занимается мама, а у меня, естественно, не было времени приехать помочь. Боюсь, тебе придется самой у нее выяснить.

Услышав мое «Вот срань!», какие-то туристы-американцы, покачивая головой, переходят на другую сторону улицы.

– Черт, я так и знала.

– Так в чем дело?

– Да, в общем, ни в чем. Это насчет книги.

– Но я думала, ты пишешь про Хайленд. Тори, Тори, не говори мне, что книгу ты тоже бросила.

– Не бросила. – Голос звучит нелепо, я как будто оправдываюсь. Ну почему Чарли всегда удается прищемить мне хвост? – Но книга, естественно, будет о другом. Риченда хочет, чтобы я написала про Флоренцию.

– Значит, Риченда в курсе всей этой истории.

– Конечно, в курсе. Мне пришлось все ей рассказать.

По молчанию Чарли я понимаю, что сестра удерживается, чтобы не сказать какую-то колкость.

– Ладно, – говорит она наконец. – Понятно. Кому и писать о Флоренции, как не тебе. Это всегда была ваша с бабушкой тема на двоих.

Похоже, Чарли обижена. Мне хочется сказать: «Но ты же могла ездить с нами». Хочется сказать: «Слушай, я не виновата, что твои каникулы состояли из соревнований по теннису, гребли, походов по пересеченной местности и волонтерского сбора мусора, который кто-то набросал на берегу реки». Но я молчу, потому что сестра сказала правду – Флоренция была у нас с бабушкой одна на двоих. Бабушке я была гораздо ближе, чем Чарли.

– Да, – невпопад отвечаю я.

– Так что придется тебе разбираться со всем этим самостоятельно. Последствия твоего решения, знаешь ли. Я не собираюсь вступать в переговоры с мамой от твоего имени – хватит с меня и того, что есть. – Однако сестра говорит уже мягче, и я понимаю, что она сменила гнев на милость.

– Я знаю. Знаю, поэтому я очень благодарна тебе за все, что ты делаешь. Правда.

– Да ладно. – Чарли вздыхает. – Мне все равно с ней завтра разговаривать. Тогда и спрошу, наверное. Скажу, что близнецам в школе