– Откуда вы знаете? Может быть, вы к себе слишком строги.

– Знаю, потому что они все время хвалят мой итальянский. Бабушка всегда говорила, что если люди перестали делать тебе комплименты насчет языка и просто разговаривают с тобой – значит, ты освоила язык по-настоящему.

От внимательного взгляда Марко у меня по шее и за ушами разливается жар. Хоть бы не покраснеть.

– Вот такая она была. Куда бы она ни приходила, люди просто… радовались ей.

Джанни ставит перед нами стаканчики.

– Grazie. – Марко приподнимает свой стакан с виски: – Давайте выпьем за вашу бабушку.

– Cin cin. – Я делаю основательный глоток. В джине угадывается что-то цветочно-анисовое, и он прекрасен.

– Вам стоит написать о ней.

– Я уже пишу. Точнее, описываю, как я приехала во Флоренцию, но вообще пишу о ней. Я ведь приехала сюда благодаря ей, хотя плохо соображала, когда принимала решение. Она научила меня любить этот город.

– Прекрасно, – говорит Марко.

– Да. Но я, как ни стараюсь, многого не могу вспомнить, и это раздражает.

Марко продолжает изучать меня. У меня нет сил взглянуть ему в глаза, и я смотрю на улицу, где маленькая чихуахуа облаивает девушку на «веспе». Подхватив собачку, владелица сажает ее в большую стеганую сумку, собачка ворчит и ощетинивается, как сердитая игрушка.

– Много лет назад мы с ней ходили в один бар, – продолжаю я. – Мы, конечно, много куда наведывались, но тот бар явно был для нее особенным. Я весь день пытаюсь вспомнить, где он находился, что собой представлял, но все было так давно. Я искала его, но он как сквозь землю провалился.

– Где он был?

– На виа деи Серральи. Или на виа Романа. Какая-то длинная улица и совершенно точно где-то здесь.

Марко достает телефон и касается экрана:

– Значит, одна из двух улиц. Название?

– Просто вывеска «БАР» над дверью.

– Ясно. Пока ничего необычного. Что вы про него помните?

– Небольшой, с длинной стойкой, металлическими столиками и стульями. Еще там продавали сигареты, лотерейные билеты и все такое. В углу телевизор, обычно показывали новости или спорт.

– Типичный итальянский bar tabaccheria.

– Да. Вообще-то бабушка в такие места ходила нечасто. Но там мы завтракали, пили что-нибудь перед обедом, на обед брали тарелку пасты. Бабушка знала всех завсегдатаев. Они любили ее, а она, вероятно, любила их. Они звали ее Рита, и мне это казалось забавным, потому что никому и никогда не позволялось называть ее иначе как Маргарет. Даже дедушке. – В горле встает комок. – Я тогда мало что понимала, а вопросов не задавала. Просто принимала все это как часть ее мира. А теперь бабушка умерла, ее и не спросишь. Я знаю, что говорю глупости. Но мне все еще хочется позвонить ей, и приходится напоминать себе, что звонить больше некому. Как будто какая-то часть меня еще не осознала, что бабушка умерла.

Марко берет меня за руку – так естественно, что я на какое-то крошечное мгновение представляю себе, как поворачиваюсь и целую его, вдыхая запах лайма, мыла и теплой кожи.

– Это нормально, – говорит Марко. – Потерю пережить нелегко.

– Да. – Над дверью дома напротив каменная резьба, и я гляжу на нее, пытаясь убедить себя, что мне просто одиноко, вот и все.

– Еще что-нибудь помните? Может, владельцев?

Я глубоко вздыхаю.

– Баром владела супружеская пара – наверное, бабушкины ровесники. Мне они, конечно, казались ужасно старыми. Их звали Джузеппе и Мария.

– Правда? – Марко хмыкает.

– Правда. Именно так их и звали. Мария и Иосиф.

– Точно. И у них был сын…

– Х-хе. Честно сказать, не знаю, – признаюсь я. – Дети там были уже взрослые. Но у хозяев был внук Никколо. Он им иногда помогал. Студент. Тогда мне казалось, что никого прекраснее я в жизни не видела.

– Теперь я начинаю понимать, почему вы ничего больше не запомнили. – Марко сжимает мне ладонь.

Боже, боже.

– Ну я же была подростком. И у меня имелись свои приоритеты. В общем, Мария и Джузеппе были чудесные люди, это я помню. А в остальном… место без особых примет. Типичный итальянский бар, как вы и сказали. Не отличишь от миллиона других баров. – В памяти вдруг всплывает картинка: Никколо стоит за кассой, волосы падают на глаза, а за спиной у него фотография в рамке. – Хотя было там кое-что. Но тоже, наверное, ничего необычного.

– Говорите.

– Фотография на стене. Изображение машины в рамке.

– Машины?

– Да. По-моему, гоночной.

– Гоночной машины? – Марко отпускает мою руку. Главное сейчас, не выглядеть так, будто у меня отняли что-то важное. – Вроде тех, что на «Формуле-1»?

Теперь он что-то набирает в телефоне – похоже, увлекся по-настоящему.

– Наверное, да.

– Вот такая? – Марко наклоняется, чтобы показать мне фотографию высокотехнологичного красно-черного создания с низкой посадкой, похожего на инопланетное чудовище.

– Совсем не то. Та была старомодная. Даже близко не похоже.

– Окей, классическая модель. – Марко снова что-то ищет в телефоне. – А эта?

На этот раз я вижу блестящий автомобиль с кожаными сиденьями и большим изогнутым радиатором. Машина, достойная гангстера двадцатых годов.

– Нет, посовременнее. Не знаю, как объяснить, но она выглядела… странно она выглядела. Как выдуманная. Как из «Сумасшедших гонок».

– Из «Сумасшедших гонок»?

– Да, это мультфильм про гоночные машины, там еще собака смеется. У вас его не показывали?

– La corsa più pazza del mondo![27] Да я обожал этот мультфильм. – Марко снова скроллит. – Ну а это?

И он показывает мне ту самую машину. Ярко-голубую, похожую на сигару со скругленным концом.

– Это она! Один в один.

– Правда? А я ее в шутку показал. Это «бугатти-251». – Кажется, Марко решил, что все понятно без объяснений.

– Придется вам меня просветить.

– Это последняя гоночная «бугатти» в истории. Точнее, в своей оригинальной версии. Абсолютно провальная. Вы уверены, что это она?

– Думаю, да. Или что-то очень похожее.

– Ни одна машина в мире не похожа на «бугатти-251», поверьте. Черт. – Марко выключает экран и убирает телефон в карман. – У меня есть одно предположение.

– Предположение?

– Может, я выдаю желаемое за действительное, но когда вы упомянули о машине, я подумал – вдруг эти люди имеют отношение к «Формуле-1»? Вдруг бы оказалось, что на фотографии какая-то особенная машина. Если определить, что это за машина, то можно узнать, кто пилот, есть ли у него родственники во Флоренции и… – Марко осекается и качает головой: – Знаете, говорю я все это вслух – и сам слышу, насколько глупо звучит. Как сказка для малышей.

Марко улыбается, но он явно приуныл. Потянуться бы, взять его за руку, как он взял за руку меня. Но я просто допиваю джин с тоником и смотрю,