Шрифт:
Закладка:
Мои деньги вернули спустя две недели. Я заплатил триста баксов знакомым фээсбэшникам, и очень быстро мне предоставили адрес, телефон и список людей, прописанных в квартире, откуда был осуществлен взлом. Правда, мой звонок на домашний телефон ничего не дал — трубку сняла какая-то старуха, ровесница Ленина, а кроме нее в квартире был прописан только дед и какой-то 12-летний Никита. Неужто мои десять штук баксов увел этот сопляк?! В это было трудно поверить, но… когда спустя два месяца после инцидента я проверял свои старые почтовые ящики, которыми не пользовался уже полгода, я наткнулся на e-mail следующего содержания: «Простите, что воспользовался Вашими WMZ. Я понимаю, что сумма немалая и вы все равно станете меня искать. В прикрепленных файлах — идентификатор, пароль и ключи от кошелька, куда я перевел ваши деньги. Еще раз извините».
Сказать, что я был удивлен, — это значит ничего не сказать. Понятно, что, прочти я это письмо раньше, необходимость обращения в арбитраж Webmoney с последующей блокировкой моих денег отпала бы сама собой. Но в тот момент я поступил абсолютно правильно. Наверное, и в самом деле мой компьютер взломал этот маленький мальчик, потому что более опытный взломщик обратил бы мои «веб-мани» в кэш в течение часа, а этот умудрился еще и свой IP спалить.
Целый месяц мы с BadB кутили в Киеве, посещая все подряд бары, стрип-клубы и дискотеки. Как сейчас помню наш первый визит в дэнс-клуб с по-иностранному непонятным названием «111», который разместился в подвале киевской гостиницы «Лебедь», — эдакий гибрид американского бара «Дикий койот» и дискотеки. Музыка ретро, демократичные цены, очаровательные девушки и круглая барная стойка с высокими стульями, на которой то и дело рассыпались искрами фейерверки и танцевали полуобнаженные юные барменши. А далеко за полночь эта круглая стойка начинала медленно вращаться — вначале в одну, а потом в другую сторону, так что становилось непонятно — или ты уже настолько пьян, или стойка и вправду несколько минут назад двигалась в другую сторону.
напевал из колонки, установленной над баром, Coolio:
Через несколько дней BadB укатил в Донецк, и я остался один на один с огромным мегаполисом.
Чай, папиросы, ответы на вопросы…
Хата № 97 располагалась на четвертом этаже «старого» корпуса, и уже с порога понравилась мне тем, что была раза в три просторнее моего прежнего «люкса» — здесь было шестнадцать нар, огромное по тюремным меркам окно и не так уж много постояльцев — всего-то… двадцать пять человек.
Привет — откуда — статья — как зовут. Традиционная чашка чифиря за знакомство. Чем занимался на свободе? В каком районе жил? Что умеешь делать, может быть, рисовать или «стос» (игральные карты) клеить? На «дороге» стоял? Здесь у нас все чем-то занимаются…
Я огляделся. В глаза бросилось то, что в хате, после тесной 144-й напоминающей стадион, все действительно были заняты своим делом: одни крутили «коней», другие пропускали через плотную ткань хлеб для клейстера, кто-то стоял на «дороге» — эдакий местный филиал английских клубов по интересам — пришло мне на ум сравнение.
Смотрел за хатой Дима Батон — импозантный неглупый парень из Бреста. Тридцать семь лет от роду, профессиональный угонщик — на двоих с подельником больше тридцати эпизодов угонов «ауди» А8 и А6, а также BMW X5.
— Познакомься, хакер, — Батон показал на бородатого крепыша ростом не более 160 см, — это Славик Белоскурский, из Минска тоже, домушник, по 205-й, часть 4, заехал, это в особо крупном, — представил он одного из людей, с которыми делил хлеб и общался. — Тот, что спит в углу, — это Андрей Филонов, скоро в лагерь поедет, уже отмеряли семерку за разбой, хотя ты ведь понимаешь, какие в Беларуси разбои: дал по морде, забрал куртку или телефон — вот тебе уже и разбой.
— Я думал, разбой — это когда врываются в масках, «терпилу» в наручники, паяльник ему в задницу: «Где деньги?!» — перебил я.
— Все так, но не здесь. Вот телку в Москве прямо на проспекте Мира из «Порше» выкинули и уехали — это тоже разбой. А в Беларуси все больше на грабеж похоже. Мельчает криминальный мир…
Я обернулся в сторону человека, на которого указывал Батон — в миру Дима Батов, внучатый племянник героя Великой Отечественной генерал-лейтенанта П. И. Батова. Филу, который уже проснулся, сидел на нарах и курил трубку, было немногим более тридцати, у него были правильные черты лица, очки и борода-эспаньолка.
— Тридцать четыре года ему, — подсказал Батон. — Из них девятнадцать в тюрьме.
Я с удивлением посмотрел на Диму — всем своим видом Филонов меньше всего походил на коренного обитателя тюрьмы.
— В меру умный, дьявольски хитрый, — продолжил Батон. — В другое время и в другой стране мог бы возглавлять службу безопасности какого-нибудь банка. Вот тот светловолосый интеллигент, — Дима показал в сторону высокого худощавого мужчины примерно тридцать пять лет, — это Борис Чуносов, «незаконный предприниматель», статья — до семи лет. Импортер косметики Nivea в Беларусь. По официальным данным таможни, за год в страну ввозилось «Нивеи» всего на $8 тыс. В реальности же группа, в которую входил Боря, импортировала ее на $4,8 млн. Это из-за них подался в бега начальник Следственного комитета Жора Жук, а глава ОБЭП республики Клименков получил десять лет. Жук и Клименков «крышевали» Бориных конкурентов, те попросили их прикрыть фирму Бориса и Ко. Чуносова с подельниками в СИЗО — казалось бы, дело сделано, да не тут-то было — Борин подельник Ладис Каросас накатал «телегу» в КГБ, вскрылись многие коррупционные схемы, и полетели головы у таможенников и мусоров. В общем, легавые рыли яму другим — а сами в нее же и попали. Кроме них, — Батон обвел рукой Славика, Фила и Борю, — в хате есть еще парочка нормальных малых — на «дороге» стоят, хоть и «нарики». Коснулось недавно — смотрящий за централом написал «прогон», чтобы наркоманов отстранили от общих дел, типа, какое им доверие — за дозняк и мать родную продадут. Так оказалось, что и «малявы»-то гонять некому — другие либо спят, либо «тормозят», а здесь нужны ребята подвижные. Остальные в хате — «пивные львы», знаешь, как CENTR поет:
На воле под магазином стоят с протянутой рукой. Впрочем, мне их уголовные дела и будущее неинтересны, со своими бы проблемами разобраться.
