от того, что у меня есть с Луной. Эми была незнакомкой до того, как стала моей девушкой, но Луна? Она уже стала частью моего мира, без которой я никогда не смог бы жить.

— Если мы сделаем это…Если я возьму тебя на руки и положу на свою кровать, наша дружба уже никогда не будет прежней. Я не могу потерять тебя.

— Тогда не теряй меня.

Моё сердце бешено колотится, когда я понимаю, что всё работает против нас.

— Я живу почти в трех тысячах миль от тебя. Ты знаешь, какой напряженный хоккейный график? Помимо этих трех месяцев межсезонья, у меня почти не бывает свободного дня. Если я не в Сиэтле, то лечу на самолете какой — нибудь команды в другую часть страны. Ты заслуживаешь того, чтобы кто — то присутствовал твоей жизни. Слишком много людей оставили тебя, когда они должны быть рядом. Я хочу быть рядом.

Она слегка ерзает, когда мои руки опускаются на её гладкие обнаженные бедра, а кончики пальцев проникают под подол старой футболки, которую она носит так, словно она стоит миллион долларов.

— Это всего лишь логистика. Я знаю, это будет тяжело, но…

— Ты не представляешь, как тяжело, Ракета. Я буду редко видеть тебя. Посмотри, как часто я вижусь со своими родителями. Плюс, моя жизнь в Сиэтле сильно отличается от той, что здесь, — я делаю ещё один глубокий вдох, зная, что, как бы я ни изложил то, что будет дальше, я, без сомнения, сделаю это плохо. — Я не могу глубоко погрузиться во что — то. Я в полном дерьме, и мне нужно стать лучше ради тебя.

— Для меня нет никого лучше.

Заправляя прядь волос ей за ухо, я знаю, что это неправда.

— У него всё ещё есть чувства к тебе.

Она сопротивляется и полностью отстраняется от моего прикосновения; потеря ощущается мгновенно и леденяще.

— У кого есть чувства ко мне?

— Ты знаешь. У Люка.

Она усмехается.

— Ты серьезно? Мы расстались больше десяти лет назад.

— Может, ты и смирилась с этим, но я узнаю парня, которому нелегко, когда вижу его, и ты ему всё ещё нравишься.

Она скрещивает руки на груди, словно защищаясь, точно так же, как в ту ночь, когда мы впервые поцеловались, и я протягиваю руку и развожу их в стороны, обхватывая ими себя за талию. Я знаю, что посылаю всевозможные противоречивые сигналы, но прямо сейчас мои действия, похоже, не могут переломить мой запутанный разум.

— Это кодекс братана. Я бы сошелся с девушкой друга.

Её голос резок и полон разочарования.

— Я больше не его девушка. На самом деле, Зак, я не ничья девушка. Я вольна быть с тем, с кем хочу, вольна встречаться с тем, с кем хочу. Вся эта чушь с кодексом братана — полная чушь.

Я кладу руки на холодную стойку по обе стороны от неё и наклоняюсь вперед, упираясь лбом ей в грудь.

— Я понимаю, я просто…Я не хочу никому причинять боль.

Она кладет руки мне на макушку, проводя изящными пальчиками по моим волосам.

— Мы не можем постоянно нести ответственность за чувства друг друга. Он знает, почему я рассталась с ним, и он знает, что мы никогда не сможем быть вместе.

Я целую её в подбородок, потому что, очевидно, не могу оторвать от неё рук.

— Что случилось? Я знаю, что вы расстались как раз перед университетом. Он был разорван на части.

— Я порвала с ним, потому что знала, что хочу…

— Знала, что ты хочешь чего?

Она качает головой.

— Неважно.

— Что знала, Луна?

Убрав одну руку с моих волос, она кладет свою мягкую ладонь на мою обнаженную грудь, от её прикосновения у меня учащается пульс. Она отталкивает меня и спрыгивает со стойки, глядя на меня снизу вверх.

— Это не имеет значения.

— Имеет.

— Нет, это не так. И просто для протокола, я больше никогда не хочу слышать о ‘кодексе братана’. Я самостоятельный человек, и всё закончилось много лет назад, — она оглядывает мой частично отремонтированный пляжный домик. — У нас заканчивается время до конца лета, а у тебя есть всего шесть недель, прежде чем тебе нужно будет вернуться в Сиэтл. Нам нужно поторопиться.

Я слегка морщусь.

— Вообще — то, у меня осталось здесь в общей сложности пять недель. Десятого июля мне нужно провести неделю с командой в Уистлере.

— Видишь, совсем нет времени, — она протягивает руку и похлопывает меня по плечу, делая вид, что последние десять минут на неё не подействовали, хотя я знаю, что подействовали. Надеюсь, что да, потому что я в ужасном состоянии. — А теперь мне нужно вернуться домой, принять душ и переодеться. Потом я вернусь, чтобы покрасить твою комнату в тот жизнерадостный серый оттенок, на котором ты настаиваешь.

ГЛАВА 14

ЛУНА

— На стене этот цвет смотрится ещё хуже.

— Я думаю, это стильно, — возражает Зак.

Я смеюсь, отступая назад и чуть не опрокидывая при этом банку с краской позади себя.

— Стильно? С каких это пор ты дизайнер.

Зак оборачивается ко мне с того места, где он в данный момент шлифует дверной косяк спальни, снова в одних спортивных шортах.

— Ты бы видела мою квартиру. Открытая планировка, паркетные полы, стильная, современная. Я почти всё сделал сам.

— Вот как? — я приподнимаю бровь. — Ну, может быть, когда — нибудь я увижу этот шедевр интерьера.

Он перестает шлифовать и, на этот раз, полностью поворачивается ко мне.

— Да, возможно. Некоторые комнаты мне нравятся больше всего.

Мы флиртовали как сумасшедшие весь день, сексуальное напряжение и погода в конце июня грозили разразиться настоящим адом. Похоже, наш поцелуй этим утром в сочетании с перечислением Заком всех причин, по которым мы не должны переходить границы дружбы, довели его до безумия. Или это могли быть розовые шорты из спандекса и спортивный бюстгальтер в тон, которые я специально надела. Кто знает.

Если он собирается разгуливать тут в черных шортах с низкой посадкой и ни в чем другом, то в эту игру могут играть двое.

— Что это за комнаты? — я крепко сжимаю кисть, с которой капает краска, боль между бедер усиливается с каждой минутой, пока мы остаемся подвешенными в этой напряженной атмосфере.

Он указывает подбородком на мою кисть.

— У тебя капает, Ракета.

— Неужели? Я не заметила.

Он тихо хихикает и поднимает голову к потолку.

— Чёрт. Стремянка. Я так и знал, что кое — что забыл.

Если во мне