Олечка, переводчик в торгово-промышленной палате, которая портит свежий лесной воздух дымом курительных палочек и носит синий халат с драконами. А твоя мама с утра нарядилась в такой же новенький красный. И бегала к этой Олечке справляться, не у нее ли ты прячешься. Думаешь, трудно было понять логическую связь?

– То есть она еще и с подарком к маме явилась?! – Полонский рассердился. – А ведь я ясно дал понять, что серьезных намерений не имею, знакомить ее с мамой не хочу, жениться не собираюсь!

– Ты не собираешься, а Нонне Игоревне очень хочется тебя женить, и Олечку она явно считает подходящей кандидатурой. Чтоб ты знал, они уже общаются за твоей спиной. Олечка предупредила Нонну Игоревну о своем приезде, и та специально поселила ее не в доме, а в вигваме, где должны были жить мы с Денисом.

– Хотела создать нам все условия для романтического свидания. – Сева отчетливо скрипнул зубами.

– И приготовила праздничный ужин, который не состоялся из-за твоей ретирады, – напомнила я. – Кстати, как вышло, что Олечка приехала раньше, чем ты?

– Так я же специально сказал ей, что моя машина сломалась и мне придется ехать на электричке! Олечка терпеть не может общественный транспорт. Я был уверен, что она не станет проситься со мной. А она, выходит, прикатила на такси! – Сева развел руками, коснулся нагревшейся банки, ойкнул, обжегшись, и почти восхищенно пожаловался: – Такое коварство! И упорство! Преследует меня, как дикий зверь!

– Вот, точно! Это еще один момент, который помог мне все понять, – оживилась я. – У твоей распрекрасной Олечки есть один недостаток. Она смеется, как гиена! А умница Кортес, едва учуяв знакомый запах благовоний, проассоциировал его с твоей новой подругой и очень похоже изобразил ее хохот.

– Она еще и кортеча мне испортила, – проворчал Полонский. – Такой хороший был попугай…

– Ага, если бы у меня был такой попугай, я бы, может, и не женился, – поддакнула я голосом кота Матроскина.

Мы переглянулись и захохотали, как две гиены.

Темная вода

Евгения Михайлова

Все персонажи и события – вымышленные

Дмитрий Китаев в свои сорок два года оставался стройным, легким, подвижным. Доверчивый и доброжелательный взгляд светло-серых глаз, интеллигентное лицо, немного виноватая улыбка. Носил блекло-голубые, застиранные джинсы и легкую ветровку. Таким был облик солидного заведующего редакцией на радио. И конечно, никто из сослуживцев, знакомых и соседей не называл его ни Дмитрием Ивановичем, ни даже просто Дмитрием. Он был Дима и так сам к этому привык, что невольно напрягался, когда его называли более официально.

У Димы было положение и неплохая зарплата, но он прекрасно понимал, что он не гений, не могущественный магнат, не вершитель судеб. Зато он был человеком на своем месте. Он прекрасно чувствовал чужой талант и мог помочь талантливому человеку добиться успеха.

А еще у Димы была тайна. Он только сейчас почувствовал себя молодым и сильным. Вырвался из-под гнета властного отца с тяжелым характером. Затем освободился от вечного безденежья и уцелел от соблазнов – продавать ложь и клевету, предавать свою человеческую позицию. Вышел из сумрачного подполья неуверенности в собственных возможностях.

Диму любили друзья, он нравился женщинам, его уважали коллеги. А эта тайна – душа, рвущаяся вверх и вдаль, как будто жизнь только началась, – его главная тайна была видна всем. Что и делало Диму на редкость приятным, позитивным человеком.

Собственная легкая и светлая душа должна была бы обеспечить счастье Димы Китаева. И он был бы счастлив, если бы не одно «но». Дима знал, где оно находится, но не позволял себе об этом задумываться. Там был провал, глубина с темной водой. И для нормальной жизни, работы, просто для ровного дыхания Дима оттаскивал себя от края. И радовался, что всегда так занят и на праздные размышления не остается времени.

Дима был удачно женат, так считали все. Они с Кирой даже внешне были похожи. Оба голубоглазые, русоволосые. Кира смущенно и немного виновато улыбалась, всегда тихо и вежливо со всеми здоровалась. Их дочери Маше было десять лет. Высокая и худенькая, как отец, тихая и скромная, как мама. Но глаза у Маши были большие темно-карие. Обычно у светлоглазых родителей рождаются светлоглазые дети, Кира сначала даже была встревожена, ходила советоваться с разными врачами. Она боялась проявлений скрытых патологий. Но выяснилось, что у Киры была темноглазая бабушка. И сама Кира была носителем гена карего цвета. У Димы после этой истории остался неприятный осадок. Ребенок был совершенно здоровым, спокойным, родным, а Кира готова была увидеть в красивых глазах дочки какой-то дефект, подозрительно присматривалась и прислушивалась к ней. Успокоилась только тогда, когда получила формальное заключение: девочка имеет полное право быть кареглазой.

С Кирой Дима познакомился двенадцать лет назад, в Варшаве. Он там работал в пресс-службе российского посольства. Кира была бухгалтером. Миниатюрная, стройная, она хорошо и со вкусом одевалась, была сдержанной, немногословной, умела слушать. Дима не влюбился, просто девушка ему очень понравилась, как многие, впрочем. Им обоим было уже за тридцать. И когда Кира пригласила его вечером к себе попить чаю, он не переоценивал значение этого события. Да, он остался у нее на ночь, но утром не был уверен, что захочет повторить. Кира была очень скованной в постели. И дело даже не в этом: эта милая женщина при близком знакомстве оказалась абсолютно лишенной женской привлекательности. Ноль соблазна и чувственности. Но через день она встретила Диму в коридоре и спросила:

– Когда мы зарегистрируем наши отношения?

Дима смущенно улыбнулся и ответил:

– Хоть завтра.

Он сделал лишь один вывод: Кира – женщина настолько строгая и порядочная, что для нее ночь, проведенная с мужчиной, – событие жизни. А почему нет? Он никем и ничем не связан. А найти верную, преданную жену, наверное, совсем не просто. Ему повезло.

И действительно, его жизнь кардинально преобразилась. Теперь у него появилась образцовая семья. Дома чисто, всегда готов обед, жена всегда приходит домой раньше, чтобы встретить мужа. Кира взяла на себя не только все бытовые хлопоты, но и все финансовые дела, ведала семейным бюджетом. Дима хвастался друзьям, какое сокровище на него свалилось. Он был полностью беззаботен. Даже в те вечера, когда он возвращался после встреч с друзьями и от него откровенно пахло пивом или вином, Кира оставалась ровной и невозмутимой. Ни слова упрека. Она подавала ужин и делала вид, что ничего не заметила.

Они вернулись в Москву, родилась Маша. Дима продал квартиру покойной мамы, добавил денег и купил скромную,