всем отомстить, наверное. Устроить этот дурацкий трэш со стихами. А я подумала, что хрен там! У нас есть «Фазенда», у нас есть «Буревестник», а мы будем в кабинетах это развлечение прятать? Ну нет. В общем, мы сцепились. Гертруда гнет линию, что никаких зрителей быть не должно, чтобы кандидатов не смущать, а я говорю, что если кандидаты будут зрителей смущаться, то они не кандидаты, а говно.

Мы с Ириной прыснули. Слушать Наташу — это было сплошное незамутненное удовольствие. Прямо наслаждение для глаз и ушей.

— Короче, я разрываюсь между двумя вариантами, — сказала Наташа. — Устроить движ в «Фазенде», чтобы бах-бах, с музыкой, плясками и коктейлями с зонтиками. И сразу еще чтобы снимать всякие сценки, а потом Стас нам из них забойнейший клип нарежет… И чтобы вели это шоу мы вдвоем опять. Велиал, ты же не будешь против? У нас вместо так термоядерно все выходит!

Наташа остановилась на целую секунду. Почти вечность!

— Или все-таки устроить все здесь, — продолжила она. — Тоже со зрителями, но без движняка. Чтобы все чинно сидели в креслах, а на сцене наши кандидаты что-то такое разыгрывали. Что думаете?

— На фазенде, — сказал я.

— В «Буревестнике», — одновременно со мной сказала Ирина.

Мы посмотрели друг на друга и засмеялись.

— Слушай, а зачем себя искусственно ограничивать? — сказал я. — Давай устроим и так, и так? И потом посмотрим, что дает лучший выхлоп?

— Хм… А правда… — Наташа снова взгромоздилась на рояль. — Тогда нам надо напечатать объявлений, чтобы их расклеить в универе, кульке и прочих местах.

— В школах, — подсказала Ирина.

— Ой, не! — Наташа скривилась. — Не хочу работать с детьми.

— Старшеклассники не такие уж и дети, — возразила Ирина. — Я недавно заходила в школу, а там они все меня выше.

— Ну, чтобы быть выше тебя, вообще необязательно быть дыпдой, — засмеялась Наташа. — В общем, предлагаю устроить отборочный в эту пятницу, например. Или нет, лучше в субботу в обед. Или так… В пятницу здесь, в «Буревестнике», а в субботу — в «Фазенде». С обеда начать отборочные, а вечером как раз у нас там движуха с чемпионатом по лимбо. Пусть сразу втягиваются в атмосферу.

— А учебный план или что-то такое? — спросила Ирина. — Разве заранее не нужно?

— Про это пусть Константин Игоревич думает, — отмахнулась Наташа. — Вместе с Гертрудой. Они правда отличные преподы, я даже не сомневаюсь, что у них все получится. Ну и плюс практика. Ирка, ты же их прямо сразу и загрузишь, ведь так? Ты же не просто так эти бумажки сюда притащила?

— Я еще про название хотела… — начала Ирина, но в этот момент открылась дверь и на пороге появилась Света. Слегка задумчивая, в руках тоже бумаги. Блин, а ведь мы и правда превращаемся в настоящий офис!

— Вы знаете, — сказала она с непонятным выражением лица. — Никогда не думала, что считать деньги — это вообще не имеет отношения к математике…

Глава 9

Я вызвался помочь не то, чтобы из чистого любопытства. Медленно, но верно, Света стала одним из незаменимых членов команды, а я вдруг понял, что ничего про нее не знаю. Ну, кроме того, что живёт она где-то недалеко от рок-клуба. А тут как раз такой случай, что грех упускать!

Обсудив со мной извилистые вопросы финансирования мероприятия для Гриши, она взяла со стола телефон, удалилась в уголок и мило там ворковала с кем-то. Судя по интонации — с Бегомотом. Ну а поскольку офис у нас просторный, но всё-таки не огромный, я невольно подслушал, о чем шла речь. Договаривалась наша сладкая парочка о том, что надо помочь отцу Светы с какими-то делами в гараже и погребе. Что-то носить, что-то переставлять, что-то ремонтировать. Ну, в общем, несложно догадаться, какие дела могут быть в этих сооружениях. И, опять же, судя по косвенным признакам, Бегемот пребывал от этой перспективы не в особом восторге, как-то там отмазывался, мол, переносчик тяжестей из него так себе, и все такое. Так что я без всяких сомнений вмешался в эту часть их разговора и предложил свои услуги.

Почему-то ожидал, что Света живёт в одной из хрущевских пятиэтажек, «гнездо» которых было как раз между вокзалом и рок-клубом. Но мы прошли их насквозь и оказались в уютном уголке из трёх двухэтажных домов на два подъезда. Такие дома у нас ещё называли «немецкими», вроде как пленные немцы после второй мировой их строили. А между этими домиками — уютный дворик. Со скамейками, столиком, детскими «лазалками» и палисадником, в котором весной-летом стопудово будет цветник. Домики стояли буквой «П», с открытой стороны которой был небольшой пустырь, с торчащими из земли трубами вентиляции погребов. И обветшалая водонапорка из красного кирпича. Милейшее местечко. Прямо двор мечты, заповедник очень «киношного» такого СССР.

Когда мы со Светой пришли, Бегемот уже ждал нас на скамейке у подъезда.

— Класс! — обрадовался он. — Вдвоем мы точно лучше управимся!

— Да там работы всего на час, — пожала плечами Света.

— Я же говорил, что мне нельзя поднимать сильно тяжёлое… — насупился Бегемот.

И пока я слушал их семейную перепалку, дверь подъезда открылась, и на улицу вышел мужик с весьма примечательной внешностью. Он был высоким, выше меня на полголовы точно, а я, прямо скажем, не самого мелкого роста, подтянутый, никаких следов пузика, хотя лет ему было никак не меньше пятидесяти. Шапка мелкокучерявых волос художественно так покрыта изморозью седины, героический такой орлиный нос и внимательные умные глаза. Так близко посаженные, что лицо было немного «птичьим». Собственно, по глазам я и понял, что это отец Светы. Никакого другого сходства между ними не было.

— Здорово, мужики, — приветливо улыбнулся он. Пожал руку сначала мне, потом Бегемоту. Явно не по какому-то статусному признаку, просто я ближе стоял. — Аркадий Игоревич.

А вот представлялся он только мне, потому что с Бегемотом они уже явно были знакомы.

Ну вот теперь и стало понятно, откуда у Светы такая могучая деловая хватка. Не надо быть особым знатоком, чтобы понять, какой национальности ее отец. А все евреи, которых я знал, без исключения обладали неслабой такой коммерческой жилкой. И, сдается мне, что отчество «Игоревич» не вполне соответствует реальности. Среди наших