— Извини! — выдохнула Белла, целуя Кейт в обе щеки. — Тот еще денек!

— Трудное дело?

— А разве другие бывают в семейном праве? — поморщилась Белла и посигналила официанту, показав ему, что будет тот же напиток, что и у Кейт.

— Думаю, нет, — согласилась Кейт.

Белла устало откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула, наслаждаясь теплым воздухом.

— Пришлось выпроводить судебного исполнителя и самой утешать лишенного прав отца, — поделилась Белла.

— Господи, какой кошмар… извини, — пробормотала Кейт, представляя своего отца и дедушку.

Каждое лето дед часами возился со своими внучками, обучая ходить под парусом, а папа пристрастил их к серфингу.

— Выглядит серьезно! — кивнула Белла на рабочий блокнот Кейт. — В письме ты упоминала, что заинтересовалась моей прабабушкой Гертрудой. Я уже давно жду, чтобы меня кто-нибудь спросил про нее! Перед тем как мои родители уехали на Майорку, мама оставила мне целую коробку бумаг, касающихся истории нашей семьи. Тогда она увлекалась семейной генеалогией, да еще пилатесом.

Белла открыла свой портфель, достала картонную папку, на которой стройными заглавными буквами было написано: СЕМЕЙНОЕ ДРЕВО МЁРФИ, и передала Кейт. Древо состояло из трех ветвей, и Кейт разложила его на коленях.

— Итак, у нас общие прапрабабушка и прапрадедушка — Клементина и Конрад Мёрфи. Клементина овдовела, когда Конрад погиб на Бурской войне. У них было семеро детей, но выжили, как получается, только наши прабабушки — Гертруда и Эстер. Вот, смотри, — Белла указала на первую ветвь древа. — Фредди, самый старший, погиб в девятнадцать лет на работе. Они разбирали старое здание рядом с собором Святого Павла. Беднягу придавило кирпичной стеной.

— А вот и Эстер Роуз — моя прабабушка, — продолжила Кейт, разглядывая древо, — и Гертруда — твоя.

— Да, им двоим повезло. Их младшие сестры, Флора и Мегги — близнецы, не дожили до подросткового возраста, а вот эти две девочки, что обозначены по обе стороны от Гертруды, и вовсе умерли в младенчестве от кори и коклюша.

Паутина линий, расползающаяся под именами Клементины и Конрада Мёрфи, ранила Кейт. Она представила себе крошечные гробики в гужевой повозке, как тележка подпрыгивает и раскачивается на булыжной мостовой, направляясь на окраину Лондона, где хоронят бедняков.

Белла уловила ее чувства и поморщилась.

— Но у них были и счастливые времена. Гертруда и Эсси, когда им исполнилось по пятьдесят, каждый год встречались на Гавайях и вместе проводили отпуск. Я так понимаю, до этого они были слишком заняты своей карьерой и семьей. Личные бумаги Гертруды — блокноты и письма от Эсси — сейчас перешли в коллекцию галереи «Серпентайн», вместе с картинами. Если хочешь, мы можем сходить туда вместе, когда ты вернешься в Лондон.

— Есть еще картины?

— Да, в конце концов она стала художницей. Ее работы что-то среднее между Модильяни и Ивом Кляйном — мама их терпеть не может. А мне очень даже нравятся. У меня дома есть пара картин. От них веет счастьем… жизнерадостностью, что ли, если так можно выразиться.

— Похоже, наша семья не обделена талантами, — сказала Кейт, достав из своего блокнота конверт и показывая рисунок с двумя смеющимися девочками. — Я думаю, это нарисовала Эсси.

Белла нахмурилась:

— Это Флора и Мегги, я уверена. У блокнота, который подарен «Серпентайн», такая же разлиновка, как и у этого листа, и там тоже есть рисунки девочек, очень похожие на этот. Будто они сделаны одной рукой. Но тот блокнот точно принадлежал Гертруде, ее имя написано на обложке.

— Так ты думаешь, этих близняшек нарисовала Гертруда, а не Эсси? — спросила Кейт, чувствуя знакомый прилив адреналина, который обдавал ее всякий раз, когда ей удавалось восстановить, пусть даже в незначительной степени, исторические связи какого-нибудь предмета искусства или ювелирного украшения.

— А возможно будет сравнить этот рисунок с теми, что в блокноте?

— Конечно! Я позвоню в галерею и оформлю допуск.

Кейт подняла свой бокал и с удовольствием сделала большой глоток джина. Солнце было уже совсем низко, дворик погружался в мягкие сумерки. Кейт сидела напротив Беллы, и вдруг что-то металлическое у сестры на шее бросилось ей в глаза. Прикрыв глаза от солнца ладонью, Кейт подалась к Белле:

— Извини, могу я взглянуть на твою цепочку?

— Это? — Белла вытянула из-под шелковой блузки золотую цепочку с кулоном. — Мама мне подарила, когда я закончила юридический колледж. А ей подарила ее мать. Скорее всего, он принадлежал Гертруде. Крупноват для меня, — продолжала Белла, рассматривая кулон, — да и для судебных заседаний слишком помпезный. Но мне почему-то нравится, как он прилегает к моей коже, так что я ношу его под блузкой. — Белла сняла цепочку и передала сестре.

С трепетом в сердце Кейт пробежалась пальцами по цепочке, держа кулон на ладони. Он был из золота и напоминал цветок розы. На паре лепестков виднелись пятна белой и голубой эмали, но в основном кулон был чисто золотым.

— Видишь эти крошечные квадратики? — указала Кейт на клетчатый узор, покрывающий лепестки. — Эти углубления на золоте говорят о том, что здесь были камни плоской огранки, но в какой-то момент их извлекли. И на самом деле это не кулон — изначально это была пуговица. — Кейт перевернула цветок и указала ногтем на оставшиеся отметки от напаянных в прошлом петелек, с помощью которых пуговицу и пришивали к одежде. — Видишь?

— Я и понятия не имела, — выпучив глаза, ответила Белла. — Я не знаю, куда подевались эти камни. Я и не подозревала, что они существовали, думала, что эти углубления — просто узор. Гертруда была одной из первых женщин, которые изучали юриспруденцию в Оксфорде, может, это она выковыривала камушки, чтобы оплачивать обучение? Хотя это маловероятно. Здесь, — Белла указала на папку с родословной, — нет и намека, что у Мёрфи водилась даже лишняя мелочь, не говоря уже о сказочной пуговице, усыпанной брильянтами. Мать Гертруды — Клементина — умерла от печеночной недостаточности в богадельне, так что они уж точно не барствовали. Я всегда считала, что это был подарок Гертруде от мужа — моего прадедушки Хьюберта.

— Возможно, в этой пуговице и не было камней, — задумчиво сказала Кейт, — тогда она могла видеть такую же, но только с камнями. — она достала из блокнота другой конверт и передала его Белле. — Вот этот набросок был среди бумаг Эсси.

Белла внимательно рассмотрела рисунок и, постукивая по нему пальцем, сказала:

— Один в один! Только без камней. Что это все значит? Откуда взялся этот кулон?

— Не знаю. Но если не считать драгоценных камней, то твой кулон идентичен пуговицам, которые я видела сегодня в коллекции Лондонского музея.

— Идентичен? Так это значит, что…

Они молча сидели, разглядывая то рисунок, то кулон. Кейт пыталась отогнать навязчивую мысль об уголовной ответственности. Семья Эсси была бедна. И логично было предположить, что она могла хранить у себя что-то ценное, что обнаружила, например, на рабочем месте или нашла на улице, или кто-то из ее знакомых выкопал в подвале на Чипсайде. Или украл? А если так, то кто был законным владельцем?