– Я не защищаю Неблагих…

– Отвали. Ты так говоришь, просто чтобы позлить меня.

Он ухмыльнулся.

– Это правда. Но на самом деле я понимаю, почему Мордант предложил тебе оставаться в замке, пока все настолько нестабильно.

Я презирал бывшего советника бабушки, но не мог найти законных причин от него избавиться.

– Мордант – трусливый подхалим, который скоро достигнет пределов своего бессмертия.

Противоречивый гнев постоянно бурлил во мне из-за того, что я так и не стал настоящим королем. Что бабушка выбрала Пэнвилля, хотя он был совершенно недостоин, и вот к какой катастрофе это привело. И в то же время, хотя я осознавал, что должен править, эта роль мне совершенно не подходила.

Десять лет на полях сражений в Последствиях полностью изменили меня, не оставив ничего, кроме прозвища «королевский убийца».

– Будет еще хуже, ты же знаешь, – сказал я в потолок, впустую сотрясая воздух на избитую тему. – Я не понимаю, как она этого не предвидела.

Баэл прекрасно знал, о ком я говорю. Мы всегда говорили так о бабушке Силии. Она бы это предвидела. Она должна быть здесь. Она бросила нас здесь умирать.

– Даже не знаю, Сай, – отозвался Баэл. – В конце ее правления я часто задавался вопросом, не потеряла ли она хватку.

Я прищурился, глядя на кузена. Он беспечно пожал плечами и перевернул страницу тяжелой книги в кожаном переплете, которую, я уверен, уже читал.

– Что это значит?

– Она сказала мне кое-что странное. Но это не то, о чем тебе стоит беспокоиться.

Если читать между строк, то, вероятно, как раз об этом мне бы и стоило беспокоиться. Тем не менее я не стал давить.

Воцарилась тишина. Баэл листал книгу, а я смотрел в потолок. Баэла с рождения учили держать эмоции под контролем – семья верно догадалась, что без этого он сойдет с ума задолго до того, как вырастет. Теперь я видел кратчайшие проблески этого безумия лишь в моменты, когда его маска спадала.

Никто не подумал обучить и меня тому же, и иногда я гадал, не сошел ли с ума из-за этого. Я знаю, как выглядит это безумие – благодаря дяде, который был достаточно похож на меня внешне, чтобы я узрел свое жуткое возможное будущее. «Все это – часть великого замысла», – напоминал я себе всякий раз, когда чувствовал вину.

Весь прошедший год я думал только о рыжеволосой человеческой девушке. Может быть, даже дольше. Может быть, еще и по этой причине… Я яростно тряхнул головой.

Месяцами я наблюдал за новой королевой. Более пристально, чем за другими пленными мятежниками, но все впустую.

Она ни разу не попыталась связаться с кем-то из мятежников. Я подумал, что, быть может, она слишком ослабла, поэтому нашел того чертового идиота-стражника и приставил к ее камере. Но даже с бо́льшим количеством еды она почти не двигалась. Я посадил в соседнюю камеру известного врага короны, но она не разговаривала с ним.

Все, что я узнал о Лонни Скайборн за одиннадцать месяцев, – что она ненавидит фейри и разговаривает во сне. Особенно она ненавидит меня, и это странным образом привлекает.

Если она и владеет какой-то магией – от Дуллахана или откуда-то еще, – она не пыталась использовать ее, чтобы сбежать. Фактически единственное, что в ней примечательного, – это что она все еще жива. Люди в подземелье обычно умирают за несколько недель или, по крайней мере, сходят с ума. Но эта девушка столь же безумна, как и мы все.

Бумага зашелестела, когда Баэл перевернул страницу. Я потряс головой, пытаясь прояснить мысли, и моргнул, приглядываясь к нему. Он уже приоделся для праздника, и я с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. На нем был бордовый с кожаной отделкой камзол, открывающий голую грудь. Должно быть, он украл его у Гвидиона.

Из всех кузенов Баэл был моим самым близким другом и, возможно, Эйна, но в меньшей степени. Мы выросли вместе. Вместе тренировались. Нас практически принудили к дружбе, а также к преданности семье. Может быть… может, я могу… я должен… сказать ему.

– Ты помнишь…

Баэл поднял взгляд, его глаза закатились, и он вскинул руку, останавливая меня.

– Эйна будет здесь через минуту, – сказал он. – Она уже около библиотеки на пятом этаже.

Его глаза вернулись в нормальное положение. Вряд ли когда-нибудь смогу привыкнуть к этому, сколько бы столетий ни прошло и как бы часто он это ни делал. Это не только пугающе выглядит, но и является доказательством того, как мало мы знаем о магии Баэла. Или как сильно он отличается от остальной семьи.

– Что ты хотел сказать? – спросил он.

Я покачал головой, глядя на дверь. Баэл – это одно, а вот Эйна…

– Потом.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и я ахнул, удивленно выпучив глаза.

– Что, черт возьми, на тебе надето?

Розовое шелковое платье Эйны было настолько прозрачным, что тот, для кого она его надела, явно должен был заметить очертания ее стоящих сосков. В одной руке она держала бутылку вина, в другой – два кубка.

Она горестно вздохнула, откидывая копну вьющихся волос назад.

– Я бы сказала, что ничего. Очевидно же.

Я бы так не сказал, но это было близко к правде.

Она приподняла юбку – вернее, ее подобие – и зашла в комнату, сильно покачивая бедрами.

– Мне приказали узнать, не нужна ли тебе компания в это трудное время.

Баэл рассмеялся, а я удивленно кашлянул.

– В какое трудное время? – спросил я, испугавшись настолько, что на миг забыл о своем мрачном настроении.

– Я не знаю. – Она махнула рукой. – После бабушкиного сна. Восстания. Охоты. Плохого завтрака. Выбери на свой вкус.

Теперь все встало на свои места. Запределье, должно быть, опустело, потому что все Неблагие собрались здесь, в замке, чтобы довести меня.

Я редко старался подобрать слова, но это дерьмо было выше моего понимания.

– Эйна…

– Можешь не стараться придумать комплимент. – Она подняла руку. – Моя самооценка этого не выдержит. Уверяю, меня от этой ситуации тошнит так же, как и тебя.

Я боролся с собой, не зная, смеяться или стонать, и закашлялся.

Пошарив позади, я схватил ближайшее одеяло и бросил Эйне. Она обернула его вокруг себя и завязала, а я подвинулся, освобождая место на кровати.

С достоинством королевы она уселась и бросила на брата уничтожающий взгляд.

– Хватит смеяться, Баэлфри.

Я потянулся за вином и махнул рукой,