горло и пожевать охранники. Тут ставки такие, что реально у обоих договаривающихся о мире есть реальные опасения получить отраву если не смертельную, то усыпляющую либо парализующую. Нет, ну а что? В особой коллекции Борджиа, мной дополненной и развитой до совсем уж солидного ассортимента, теперь есть такие снадобья, которыми и вдвадцатом веке, второй его половине даже, не побрезговали бы воспользоваться. Тот же скополамин, будь он неладен — натуральный который, представляющий собой вытяжку из особого вида дурмана, только в Индии растущего. Там его вроде как «трубой ангела» называют'. Ангела смерти, ибо в минимальных дозах лишает воли и попутно растормаживает сознание, заставляя болтать лишнее. В больших же… смерть, причём мучительная, как говаривали специалисты по токсикологии ещё тогда, прежнему мне. Пусть скополамин в теории и в иных видах растений из числа паслёновых есть, но выжать его оттуда — те ёще сложности, потому не видел смысла. Особенно при наличии более лёгкого способа.

Ай, не туда мысль пошла. Сконцентрируйся. Чезаре, сейчас ты именно Борджиа, а наёмный убийца Кардинал — это уже прошлое, пережитое, осмысленное и оставшееся лишь частью тебя нынешнего.

— Вот мы и встретились — люди, оказавшиеся в не своём мире, но сделавшие его тем, чем хотели. По крайней мере, какую-то часть, — хмыкнул я, жестом предлагая стоящему передо мной человеку в теле ацтека занять место в кресле. — Присядешь или будешь изображать каменное изваяние?

— Я присяду, — согласился тот. — Имена…

— Наши, к которым привыкли. Чезаре для меня, а для тебя… Сомневаюсь, что Мак будет по вкусу.

— Правильно сомневаешься. Имя гринго — это не моё имя. Лучше Маквил.

— Пусть будет так.

К этому моменту мы уже сидели друг напротив друга. Разделённые лишь столиком, на котором была та самая карта интересующего нас обоих участка Мезоамерики, а также кое-какие нужные бумаги, исписанные на латыни и языке науа. Каждому своё, что тут скажешь.

— О здешнем или об общемировом? Многомировом, если точнее.

— Сначала местное. Как стопку текилы перед главным блюдом, — предложил своё видение разговора Маквил. — Удобнее. Мир мы могли заключить и через капитанов.

Интересное слово прозвучало, однако. Капитаны — это армейское или, что более вероятно, связанное с картелями? Латиносы часто называют своих «бригадиров» именно так. Посмотрим-прокачаем, но пока сделаем вид, что слово пропущено мимо ушей.

— Карта перед нами, карандаши тоже лежат. И не забывай, что три дня назад мои войска вошли в оставленный твоими людьми Семпоала. Три главных города тотонаков теперь вне империи Теночк. Вдобавок от Халапа, от Коба тоже начинаются расходиться небольшие армии, которые уже кое-что берут под себя. А недостатка в орудиях, чтобы установить их на стенах берущихся городов, лично у моих парней нет. Связь с Европой налажена, от причуд ветра парусно-паровые фрегаты и галеоны с клиперами не зависят. Ты и сам всё должен понимать.

— Понимаю. Я не успел. Проклятый порох!

— Хотел взять у конкистадоров?

— Да.

И лицо на мгновение чуток дернулось, проявляя скрытые под маской эмоции, главной из которых была всепоглощающая ненависть. Успешно сдерживаемая, но присутствующая. Равно как чувствовалась и привычка не просто убивать, но ещё и властвовать. Та самая, которая не отсюда, а совсем из иного места. Мда, не простой человек залетел в этот вариант реальности, совсем не простой.

— Я не Кортес, но его тактику хорошо помню.

— И развил… Тласкалу не отдам. Кровью своей там всё зальёте, пока будете до городов добираться. И испанцы особенно. Я по ним бить буду больше. Они слабее тебя, они местные, не изменённые.

— Частично изменённые, Маквил, — улыбаюсь в ответ. — Борджиа и Трастамара связаны не одним, а двумя браками. Пока, а потом будут и ещё. Стежок за стежком… разорвать будет очень сложно. Я знаю, что такое узы крови, клановость, общие интересы двух сплетающихся общими интересами и личными симпатиями династий. Политика с интригами — в этом варился столько, что и не упомнить.

Чуток тумана подбавить, перемешивая правду с… тоже правдой, просто правильно поданной. Киллер моего уровня поневоле должен хорошо разбираться в политике и интригах для банального выживания, не говоря уж о том, чтобы раз за разом устранять цели, причём не абы какие, а высокопоставленные и отбираемые по собственному желанию. Вот и получалось… Нет лжи, но и правда подавалась под своеобразными приправами. Собеседник, похоже, проглатывал куски предлагаемого ему блюда, что есть хорошо и весьма.

— Отдаю тотонаков. И те города, которые ты с испанцами уже захватил. Это много!

— Не очень, учитывая, что тотонаки становятся княжеством Тотонакским, да и твоя хоть и оскорблённая попытками её устранить, но всё ещё союзница Анакаона теперь тоже княгиня Таино. Я привык выполнять обещанное, принципы у меня такие.

— Твои тотонаки — вот и делай с ними, что пожелаешь, — повторился тлатоани.

— И предоставь Тласкале подобие автономии. Называй как хочешь, но мне нужно кинуть им кость. Обещал, а значит нужно выполнять.

— Много и опасно. Близко к моей столице.

Не совсем близко, но и не далеко, тут Маквил прав, морда нехорошая! Надо будет дать кое-что взамен, будь оно всё неладно. Не хочется, но придётся.

— Юкатан. Тулум, Коба и что вокруг, понятно, никто возвращать не станет. Но и протягивать руки к большей части майянских городов не будем. Ограничусь вот такой линией, — провожу оную карандашом от Тулума аккурат на северо-запад. — Большая часть остаётся твоей империи. И испанцы от своего Веракруса по побережью восточнее Тлакотальпана не полезут. Ну а западнее… Там то они, то мы, то тотонаки, княжеству которых без выхода к морю никак не обойтись.

— Подавишься, гринго!

— Проглочу, как следует прожевав, потомок древнего народа, в чьих жилах ещё и испанская кровь текла. Я вас, горячих и вспыльчивых латино — не сочти за оскорбление, ибо вполне вас уважаю и за равных держу, просто термин удобный и устоявшийся — много повидал там, в прошлом.

Сопит в две дырки, но выдерживает паузу. По ходу, опять гипотеза в цвет пошла. Латино как он есть, причём предпочитающий вести своё происхождение именно от ацтеков. Так оно или нет — никто не разберёт, но вот его в этом убеждённость становится очевидной. Язык тела, он редко когда обманывает. А уметь вводить собеседника в заблуждение — не вижу я у оппонента подобных навыков. Ну или он такой профи, что на пару голов меня превосходит. Ничего