Я вздохнула, завидуя чужому оптимизму, но промолчала. Хорошо, что обстановка не требовала от меня излишней болтливости. Тут Ларка ткнула пальцем в суетившуюся на кухне Пелагею:

— А это кто? Ну и прическа!

— Подруга, — краснея, соврала я и расстроилась, потому что врать не любила.

— Ты же говорила, будут только свои, — кивая, протянула Лариса.

— Так все свои, только вот соседей позвала, неудобно как-то. Мама не смогла, дела… А подруга неожиданно приехала, мы в детстве в одном дворе жили, вот и заявилась. Не выгонять же ее?

Накануне мы с Пелагеей договорились не посвящать гостей в степень ее родства с Борисом, чтобы не волновать людей и не вносить смуту. Это придумала сама Пелагея, заявив, что она будет на празднике «инкогнито», чтобы понаблюдать со стороны за моим окружением. Похоже, ей очень нравилось напускать на себя таинственности. И вообще, чувствовала она себя во всем этом безумии как рыба в воде. Меня же от всех этих тайн просто воротило.

Тут Ларка заметила Алексея, курившего с Полесовым во дворе, и сразу же метнулась знакомиться. Инесса в жутком мини с недовольным видом сидела в шезлонге и потягивала аперитив, возле нее с бокалом в руке примостился Петька, оживленно жестикулируя. Толик с Иванычем занимались барбекю, Мотя, учуяв мясо, забыла про сон и демонстрировала повышенную активность. В опаздунах сегодня значились Вовка и Яков. Но вскоре подоспели и они.

Пока все собравшиеся бродили по двору, пили и переговаривались, ко мне, поправляя галстук, подошел Яков:

— А что это за тип? — кивнул он в окно на Алексея, который в данный момент развлекал Ленку и Ларису какими-то забавными историями. Лариса хохотала так, что я всерьез стала опасаться, что к ней рот залетит ворона.

— Друг Бориса, — пожала я плечами. — Говорит, что близкий. Приехал навестить могилу почившего и помочь с расследованием. Может, и вправду что-то узнает? Он вроде человек со связями.

— Странно, — пробормотал Яков, потом подозрительно уставился на меня: — Он что, тебя домогался?

— С чего ты взял? — опешила я, трогая его лоб и, на всякий случай, нос. Он был холодный и сухой.

— Ну, ты красивая, вдова, а он молодой и мог наобещать тебе… Софа, нам нужно уехать, до добра вся эта история не доведет. Если он начнет копаться в смерти Бориса… Словом, как бы тебе это боком не вышло… — опять зашептал он, делая попытку поцеловать мне руку.

Тут как раз в гостиной появился объект его негодования и насмешливо уставился на нас.

— Алексей, очень приятно, — сказал он, подавая Яше руку.

Тот руку пожал, побуравил Алексея взглядом и задал ему пару вопросов, надеясь, видимо, уличить гостя во лжи. Отвечал Алексей спокойно и по существу, так что Якову ничего не оставалось, как ретироваться. Тем более нас позвали к столу.

— Поклонник? — приподняв бровь, осведомился Алексей, придвигая мне стул.

— Он директор нашего завода и старый друг семьи. Хотя и семьи-то уже никакой нет. И вообще, что это у всех за манера интересоваться моей личной жизнью? — разозлилась я и залпом выпила свой бокал.

Застолье удалось на славу. Если бы не маячившая перспектива завтра быть убитой, я бы даже могла расслабиться. Решив, что умирать нужно с музыкой, я выступила с пламенной речью в самом начале и приналегла на шампанское. Благо, гости попались словоохотливые, и балаган за столом не умолкал. Пили за Бориса, все говорили добрые слова, особенно старался Яков. В одном месте он даже всплакнул, а Полесов хотел было затянуть «На поле танки грохотали», но Инесса вовремя пнула его ногой под столом.

Лариска много пила и поглядывала на сосредоточенного, но любезного Алексея со значением: произвести впечатление он умел. Полесов же был рад законному поводу выпить и активно тостовал.

Инесса вскоре присоединилась к мужу: перебрала шампанского, раскраснелась, взгляд ее блуждал от Петьки к Алексею, иногда задерживаясь на Толике и Вовке. Но присутствие Ленки ее отрезвляло, поэтому пялилась она, в основном, на свободных мужчин.

Пелагее трудно было молчать, но так как она числилась моей подругой, а не сестрой почившего, то выступать особого повода не было. И все же в конце она взяла слово и примерно полчаса разглагольствовала на тему неупокоенной души, а после прочла стихи собственного сочинения. Надо сказать, сочиняла она неважно. Даже учитывая состояние легкого алкогольного опьянения, я понимала, что рифмовать слово «погиб» со словом «гриб» как-то неэтично.

Я неспешно рассматривала окружающих и пробовала понять, кто из них покушается на мою жизнь.

«Кому нужны деньги? Всем, это факт. Кто может убить за деньги? Тоже любой…» — вздохнула я, подивившись своему настроению. Еще месяц назад я любила весь мир, а теперь даже близкие знакомые казались какими-то алчными и подозрительными.

Когда гости, наконец, вывалили в сад, где Толик ловко орудовал мангалом, ко мне снова подошел Петька. Только тут я заметила, что его глаз украшал едва различимый синяк, хотя и он не портил его красивую физиономию. Внешне он был похож на Ларису, росту в нем было метра под два. Его вполне можно было назвать классическим красавцем, если бы не безвольная линия рта и излишняя смазливость. Впрочем, на вкус и цвет…

— Кто тебе глаз подбил? Опять в казино проигрался?

— А, это… — Петька непроизвольно поморщился, потрогав глаз и торопливо добавил:

— За девушку подрался.

Тут я почему-то подумала, что он врет. Обычно его девушки были такого пошиба, что драться за них не пришло бы на ум даже святому мученику. А если это была очередная жена олигарха, то синяк украшал бы не его глаз, а…

— Нашел себе приличную девушку? Давно пора, — вздохнула я.

— Ну, не то чтобы девушку… Ладно, давай не будет об этом. Ты же знаешь, сердце мое давно принадлежит другой. — Он со значением уставился на меня, а я покраснела и буркнула:

— Опять эти твои приколы!

Надо сказать, Петька всегда любил подшучивать надо мной подобным образом и, посмеиваясь, наблюдать за моей реакцией.

— Я не шучу, — покраснев, кашлянул он. — Соня, может, ты и думаешь, что я мажор и ни на