меня по лицу. Я ненавижу набережную. Всякий раз, оказываясь здесь, со мной что-то происходило. Что-то, что погружало меня не в самые лучшие воспоминания. И вот опять…

— Ты не можешь так поступать со мной, Макс, — в моем горле образовался колючий ком, который я никак не могла проглотить. — Ты… думаешь ТЫ не сводишь меня с ума? — озноб сменился жаром. Этот контраст… мне хотелось орать…

— Ты заболеешь, — процедил Князев, всё так же не разжимая зубов, — я ещё раз спрашиваю: ты пойдёшь в машину?

Я делала всё возможное, чтобы мои зубы не стучали. Я делала всё для того, чтобы он не заметил, как меня трясёт. От каждого его слова и действия. Я отвела взгляд и посмотрела на проезжающий автобус сквозь завесу дождя. Должно быть, это был последний автобус.

— Я не сяду к тебе в машину, — упрямство не всегда играет нам руку. Я знала это. И я знала, что сейчас тот самый случай, когда своим упрямством я могу сделать хуже только себе. Не ему.

— Не сядешь? — переспросил, чуть крепче сжимая мою руку на плече. Уверена, там останутся следы. Мне было больно, но я сдержала рвущееся наружу шипение.

— Уезжай, — ответила, стискивая зубы.

— К чёрту тебя! — резко отпустив мою руку, он сделал шаг назад, — нахер… не хочешь? Иди сама!

Он так быстро исчез. Широкими шагами отдалялся от меня. Даже ни разу не оглянулся. Дождь продолжал поливать меня. Всё так же хлестал, пряча подступившие слёзы. Я дрожала. И пусть думают, что от холода. Пусть так.

Не надо было с ним ехать. Нужно было слушать свою интуицию.

Козёл…

Опустившись на корточки, я двумя пальцами вытащила из лужи свой телефон. И, поняв, что ему пришёл конец, тихо всхлипнула.

— Козёл, — прошептала, поднимаясь, и посмотрела в ту сторону, куда он ушёл. Прошептала, всё ещё чувствуя его жёсткие губы на своих.

Глава 15

Макс

Я смотрел на то, как Осина старательно разворачивает леденец, и улыбался. У неё ничего не получалось, но она упрямо отказывалась принимать мою помощь.

— Ты будешь с ним возиться до ночи, — я снова протянул руку, предлагая своё участие, — Давай уже.

— Я сама, — отстранилась, продолжая возиться с чупа чупсом, который ей всучили на сдачу от покупки чая.

Набережная была почти пуста. Что было странно для лета. Я проводил взглядом парочку зрелого возраста, и вернул взгляд к Осине. Она поднесла конфету ко рту и попыталась зубами разорвать обёртку.

— Это так сложно: принять от меня помощь?

— Лучше бы так обувь клеили, как эти чупа чупсы…

— Дай сюда. Упрямая как ослица… — проговорил, делая шаг к ней.

Растерянно моргнув, Осина упустила тот момент, когда я всё же вырвал из её рук несчастную конфету. В ответ она лишь фыркнула. И, насупив брови, сжала свои губы. Карие глаза с беспокойством вглядывались в моё лицо.

— Чай бы лучше пила, а не конфету мучила. Пей, пока совсем не остыл. Уже прохладно. И дождь обещали.

— Дождь не обещали, — снова решила поспорить. — И я не хочу горячий чай.

— На, — разорвав обёртку, я протянул ей леденец, — не замёрзла?

— А с какой стати тебя это волнует?

Да что ж такое?

— Ты со всеми так огрызаешься? — Мне хотелось схватить её за плечи и как следует встряхнуть. Так, чтобы загремели косточки. Чтобы она, наконец, пришла в себя и перестала разговаривать как сучка!

— Только с тобой, — твёрдо произнесла и выхватила из моей руки свой леденец. Обмакнула его в чае и засунула в рот.

Я уже пожалел, что и себе не купил стакан чего-то горячего. Потому что погода менялась с большой скоростью. Ветер становился прохладным, будто неподалёку прошёл град. Осине наверняка было холодно, но она, конечно же, никогда не признает этого. Я бы предложил ей свою толстовку, но она осталась в машине.

— Бусы я свои получу обратно? Или нет?

Я удивлённо посмотрел на неё. Я и забыл о женских бусах на своей шее. Смотрел в глаза шоколадного цвета и… ломался. Будто настройки внутри сбивались.

— Получишь, — кивнув, я потянулся к замочку на бусах, — мне не они нужны.

Осина поднесла картонный стакан к губам, но застыла, так и не отпив ни глотка. Посмотрела на меня исподлобья. А затем, словно опомнившись, вытащила изо рта конфету.

— А что тебе нужно? — спросила, облизывая губы.

— Твоя компания. Сегодня, — ты нужна. Неужели это совсем незаметно?

— Вот именно это и настораживает. — произнесла и всё же сделала глоток тёплого облепихового чая.

— Почему?

— Потому что ты — Князев. А я — Осина. Этого недостаточно?

— Не вижу в этом ничего криминального, — снова проследил за тем, как она прижимает губы к краю стакана, и делает глоток. Затем слегка ёжится, пряча шею от холодного ветра и поджимая плечи.

— Просто, — произнесла, и я заметил, что она начинала нервничать. Её взгляд становится отстранённым, зубы то и дело подхватывали пухлые губы, — не понимаю… тот случай, — взяла небольшую паузу перед тем как продолжить, — в лифте. Это ведь ничего не значит.

Большие глаза уставились на меня. Она шумно дышала. Я так отчётливо это слышал. Так отчётливо, что у самого в животе что-то шевельнулось.

Я улыбнулся. Она думает об этом? Вспоминает так же, как и я? Потому что тот случай не выходить из моей головы по сей день. Я вздохнул. И, расправив плечи, подошёл к ней почти вплотную. Лида почти незаметно вздрогнула. Стакан прижала к груди.

— Чего ты боишься? — мгновенно подметил как она смутилась, снова поджимая губы, — боишься, что это снова повторится? Что тебя пугает?

— Меня ничего не пугает, — честное слово, я так сильно хотел повторить то, что было в тот вечер… хотел снова вгрызаться в эти сочные губы и чувствовать на языке её вкус. Хотел пальцами запутываться в копне густых волос цвета тёмного шоколада. Просто безумие.

— Тогда почему дёргаешься