много крови, что сам чуть не умер.

- Стихийные бедствия - это испытание веры.

Я качаю головой.

- Я был уверен в своей вере, как и ты. Но это заставило меня усомниться в намерениях Бога.

- Мы не можем подвергать сомнению Бога, мистер Парсон.

- Но мы все равно делаем это, не так ли?

Я отпиваю еще воды, прежде чем продолжить.

- В Западном Самоа я выполнял Божью работу. Я помогал исцеляться. Чтобы перестроиться. Я перезапустил приход. Я проповедовал этим бедным, гордым людям о Божьей благодати, и они мне поверили. Постепенно все вернулось на круги своя. А потом начались убийства.

Я закрываю глаза и вижу первое тело, как будто оно сейчас со мной в комнате. Глаза торчат из окровавленного, изуродованного лица, как два мяча для гольфа, воткнутые в мякоть арбуза. Мякоть отслаивается, в некоторых местах обнажается розовая кость. Крыса высовывает свою жирную голову из разорванного живота и визжит в ненасытном восторге.

- Каждые семь дней обнаруживалось еще одно изуродованное тело. Полиции, похоже, было все равно. Как и моей пастве. Они приняли это так же, как приняли ураган; печально, но неизбежно.

Отец Боб складывает руки на груди, нахмурив брови.

- Вы убивали тех людей, мистер Парсон?

- Нет... это оказался один из моих прихожан. Рыбак с женой и тремя детьми. Он пришел ко мне сразу после того, как зарезал одного из них - пришел в мою Исповедальню весь в крови, кусочки ткани прилипли к его ногтям и зубам. Он умолял меня о прощении. Мужчина был невысокого роста, болезненно худой для самоанца. Его глаза были глазами проклятых, мерцающими, как задутые ветром свечи, одновременно безумными и испуганными. Он утверждал, что стал жертвой проклятия. Проклятия, которое мучило его остров на протяжении тысячелетий.

- Вы отвергли его суеверия?

- Поначалу так оно и было. Хоть и христиане, островитяне имели отдаленную связь с язычеством и иногда возвращались к нему. Я пытался убедить его, что проклятия не существует, чтобы он сдался полиции. Я умолял его и убеждал, что Бог больше не хотел убийств. Я был таким искренним, таким исполненным Слова Божия. Я был убежден, что выполняю Божью работу. Он смеялся надо мной. Он сказал, что убийство - это именно то, чего хотел Бог.

Священник качает головой. Он говорит певучим голосом воспитательницы детского сада.

- Бог вселюбив. Убийство - это результат свободной воли. У нас был рай Эдема, и мы выбрали знание вместо блаженства.

Я хмуро смотрю на него.

- Бог создал человечество, зная, что мы впадем в немилость. Это все равно что родить ребенка, зная, что ребенок будет голоден, а затем наказать ребенка за этот голод.

Отец Боб наклоняется ко мне, явно взволнованный.

- Божья благодать...

- У Бога нет благодати, - выплевываю я. - Он - мстительный, злопамятный Бог. Садист, который играет с человечеством, как ребенок, отрывающий крылья мухам. Самоа было Раем, отче. Настоящий Эдем, прямо как из Библии. Убийца, показал мне отметину на своем скальпе.

Я приподнимаю челку, обнажая Отметину у линии роста волос.

- Свидетельство, отец Боб! Доказательство того, что Бог действительно существует!

Священник открывает рот. Проходит мгновение, прежде чем слова вырываются из него наружу.

- Что это...?

Я киваю. Я чувствую внутреннюю силу, силу, которая покинула меня так давно.

- Это Знак Каина, данный сыну Адама, когда он убил Авеля. Но Библия была неточна в этом вопросе - Каин не скитался по земле вечно, его проклятие передавалось от человека к человеку в течение тысяч лет. Так же, как и передано мне от убийцы на Самоа.

Метка на моей голове нагревается и начинает гореть.

- Это твое доказательство Бога, отец.

Он резко встает, его стул опрокидывается назад. Я ухмыляюсь ему.

- Каково это - больше не нуждаться в вере?

Отец Боб падает на колени и плачет.

- Мой Бог... мой Боже милостивый...

Внезапно, к счастью, ощущение жжения исчезает. Я смеюсь, смеюсь впервые за десятилетия, смеюсь с чувством совершенного облегчения.

Отец Боб прижимает руки ко лбу. Он кричит, всего один раз, это потрясающее душу прозрение, которое я так хорошо понимаю.

- Да пребудет с тобой Господь, отец Боб.

А потом он падает на меня с открытым ртом. Я пытаюсь оттолкнуть его, но мне не справиться с ним.

Его первые несколько укусов неловки, но он быстро осваивает мою технику.

Прикусить.

Сжать.

Тянуть.

Боль восхитительна. Намного хуже, чем рак. Но так значительно лучше...

Перевод: Грициан Андреев

"ВОЗВРАЩЕНИЕ"

Еще один рассказ для антологии "Сумеречные истории" (Twilight Tales). Это был мой первый рассказ, который был принят к публикации в сборнике "Призраки" (Spooks). Я снова смешиваю жанры, на этот раз: частный детектив, нуар и истории о привидениях.

- Позвольте мне прояснить - вы хотите, чтобы я убил вас сегодня вечером?

Она кивнула.

- В полночь. Настолько жестоко, насколько это возможно.

Я откинулся назад, мой офисный стул жалобно заскрипел. Женщине, сидевшей напротив меня, было за тридцать, худощавая, ухоженная. Ее светлые волосы, собранные сзади в тугой пучок, отливали платиновым блеском, а нанесенная на губы красная помада делала их похожими на рану. В ней было что-то знакомое, или, может быть, это были мои очки для виски.

Я моргнул, взглянув на часы. 11:00 утра. Я был пьян с самого завтрака.

- И это решение из-за вашего покойного мужа?

- Да.

- Bы хотите быть... - я сделал паузу, - воссоединиться с ним?

Сложное слово для произношения - "воссоединиться", даже когда трезв. Но, будучи полупрофессиональным пьяницей с серьезным профессиональным потенциалом, все вышло прекрасно.