– Инга говорила, что вас будет трое, – напомнил я.

– Девочка преувеличила! – улыбнулся Браз, заходя следом за мной в бар. – Только я и Инга.

– А оператор?

– Он там, под горой! Понимаете, я тоже остался бы там, но просто физически не могу спать в палатке. Мне нужно ощущение крепкой стены, а не матерчатой перегородки. А Инга – избалованная девочка. Она не может без душа, без фена… Какая интересная лестница у вас! Готовая натура, ничего не надо добавлять, только свет – и можно снимать… Инга права, здесь очень, очень уютно. Вы все строили сами, или это естественный элемент крепости?

Мы вышли на этаж. Я кивнул на двери.

– Выбирайте любой номер по правой стороне и можете располагаться.

– Правда? Как хорошо! У меня ноги просто гудят. А горячая вода идет без перебоев?..

Он меня утомил; его ноги передали свой гул моей голове. Ничего больше не объясняя, я зашел к себе в резервацию, упал в кресло и надорвал с краю конверт.

Внутри лежал бумажный четырехугольник, совпадающий размером с конвертом. Мелкий курсивный текст был отпечатан на струйном принтере:

"ДОРОГОЙ ДРУГ! ПОНИМАЯ, ЧТО ВЫ РАССТРОЕНЫ ПОТЕРЕЙ, ЧТО ЛОМАЕТЕ ГОЛОВУ, ПЫТАЯСЬ ВСПОМНИТЬ, ГДЕ ОСТАВИЛИ СТОЛЬ ПОЛЕЗНУЮ ВЕЩЬ, СПЕШУ ВАС УСПОКОИТЬ И ОБРАДОВАТЬ. ДЕКОРАТИВНЫЙ КОЛПАК, КОТОРЫЙ ВЫ СЕГОДНЯ ПОТЕРЯЛИ В РЕЗУЛЬТАТЕ… (ЗАЧЕРКНУТО) В ВИШНЕВОМ ПРОУЛКЕ В 14.10 С ПРАВОГО ПЕРЕДНЕГО КОЛЕСА УЧЕБНОЙ "ШЕСТЕРКИ" ВИШНЕВОГО ЦВЕТА ПОД НОМЕРОМ 54–27 КРД, В ДАННЫЙ МОМЕНТ ЛЕЖИТ У МЕНЯ ДОМА, И Я ИСПЫТЫВАЮ НЕ МЕНЬШЕЕ ЖЕЛАНИЕ ВЕРНУТЬ ЕГО ВАМ, ЧЕМ ВЫ – ОБРЕСТИ ЕГО ВНОВЬ. Я ХОТЕЛ ВЕРНУТЬ ЕГО ВАМ СРАЗУ ЖЕ, НО ВАША МАШИНА ПОКИНУЛА ТО МЕСТО СТОЛЬ СТРЕМИТЕЛЬНО, ЧТО Я ДАЖЕ НЕ УСПЕЛ ВАМ ПОСИГНАЛИТЬ. ПЫТАЯСЬ ВАС ДОГНАТЬ, Я ПОЕХАЛ ЗА ВАМИ СЛЕДОМ, НО МОЙ СТАРЫЙ "ЗАПОРОЖЕЦ" НЕ СПОСОБЕН ДОЛГОЕ ВРЕМЯ ГНАТЬ С БОЛЬШОЙ СКОРОСТЬЮ, И В РАЙОНЕ АВТОВОКЗАЛА, ПРИБЛИЗИВШИСЬ К ВАМ СЗАДИ ПОЧТИ ВПЛОТНУЮ И ВНИМАТЕЛЬНО РАССМОТРЕВ ВАС, СИДЯЩЕГО ЗА РУЛЕМ, Я НАЧАЛ БЕЗНАДЕЖНО ОТСТАВАТЬ И, НЕ ДОЕЗЖАЯ ДО ДОЛИНЫ РОЗ, Я ВЫНУЖДЕН БЫЛ ПРЕКРАТИТЬ ГОНКУ И СОЙТИ С ДИСТАНЦИИ. К СЧАСТЬЮ, ВАШЕ ЛИЦО ОКАЗАЛОСЬ МНЕ ЗНАКОМЫМ – ВЛАДЕЛЕЦ ЕДИНСТВЕННОЙ В НАШЕМ ГОРОДЕ РЕСПЕКТАБЕЛЬНОЙ ГОСТИНИЦЫ, ОБЪЕКТ ВЕЧНОЙ ЗАВИСТИ И ПРОСТО СИМПАТИЧНЫЙ МУЖЧИНА В МОЕЙ ПАМЯТИ ЗАСЕЛ ПРОЧНО. ПОТОМУ СПЕШУ ОТПРАВИТЬ ВАМ ЭТО ПИСЬМО, НАДЕЯСЬ, ЧТО ОНО ВАС ОСЧАСТЛИВИТ. Я НЕ ОТКАЖУСЬ ОТ СКРОМНОГО ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ ЗА СВОИ ТРУДЫ И ПРЕДАННОСТЬ. ПОДУМАЙТЕ, СКОЛЬКО ВАМ ПО СИЛАМ МНЕ ЗАПЛАТИТЬ, А Я СКОРО ДАМ ВАМ О СЕБЕ ЗНАТЬ. С ГЛУБОКИМ ПОЧТЕНИЕМ – N."

Я скомкал письмо и кинул его в угол. Ненавижу подобный педерастический стиль, полный скользких намеков, плохо скрытой поганой улыбочки и безразмерного словесного самолюбования. Написал бы коротко и ясно: "Гони бабки, сука, не то колпак окажется у следователя на столе!"

Я ходил по комнате от окна к столу и обратно. Когда попадаешь в неприятную ситуацию, сначала надо предположить самое худшее, самое тяжелое развитие событий, а потом из этой модели искать выход. Чем вся эта история может для меня обернуться? Вызовом к следователю. Какими фактами он будет располагать? Единственным: я был за рулем "шестерки" спустя несколько минут после наезда на Лебединскую, и я гнал машину из города.

Я остановился посреди кабинета, глядя на свое отражение в круглом зеркале, помещенном в середину корабельного штурвала. В этом поступке криминала нет, сказал я своему отражению, которое пыталось припереть меня к стене. И то, что я был за рулем машины в районе автовокзала вовсе не доказывает, что я сбил женщину.

"Допустим, не ты, а твоя ученица совершила наезд, – продолжало наступать отражение. – Но почему ты погнал машину за город и отдал ее в автосервис, чтобы уничтожить следы преступления?"

"Я не знал, что Инга совершила преступление. Она плакала и не могла ничего сказать вразумительно. Я подумал, что она врезалась в дерево или столб, и, чтобы успокоить ее, отдал машину в ремонт за свой счет."

"Но Инга утверждает, что рассказала тебе о наезде".

"Нас с Ингой ничто не связывает. Мы знакомы всего два дня. Она для меня, как и я для нее – чужой человек, и у меня не было никаких причин заниматься укрывательством преступления. Я не пошел в милицию только потому, что не знал о наезде в Вишневом проулке."

"Ты видел, как она срывала оставшиеся колпаки с колес и кидала их в траву?"

"Я воспринял это как проявление банальной женской истерики".

"Автослесарь из "Rodeo-motors" рассказал, что ты был очень взволнован, а когда он намекнул тебе об истинном происхождении вмятины на раме радиатора, ты схватил его за горло и принялся душить, угрожая ему расправой."

"Никаких его намеков я не понял. А разозлился потому, что слесарь потребовал слишком большую цену за ремонт."

"Игнат Варданян утверждает, что ты интересовался сводкой происшествий. Зачем тебе это было нужно?"

"Меня взволновала гибель Кучера, с которым я был знаком, и хотел узнать подробности."

У отражения исчерпались вопросы. Я подошел к нему, подышал на зеркало и протер рукавом. Теперь этот N пусть размахивает своим колпаком, как флагом на баррикаде.

12

Уже стемнело, когда пришел Виктор. Я не стал заводить его в дом и торопится что-либо объяснять. Придвинул ему шезлонг, сам сел на стульчик, закинул ногу на ногу и приготовился слушать.

– Ну, ты даешь! – покачал головой Виктор. Мое молчание его разоружило. Похоже, что он заготовил лавину ругательств, под которой намеревался похоронить мою любую попытку оправдаться. Но я не оправдывался, и Виктор уже сам не знал, что ему делать со всем своим базарным лексиконом.

– Может, коньячку с кофе? – предложил я.

– Да какой тут коньячок! – махнул рукой Виктор. – У меня столько неприятностей, что не до этого сейчас.

Связи между моим предложением и его неприятностями не было никакой, но Виктор никак не мог по-другому перейти к больному вопросу.

– Инга к тебе не заходила? – спросил я.

– Заходила! – качнул головой Виктор. – Но лучше бы…

– Что она сказала? – перебил я.