Шрифт:
Закладка:
Стэнли стоял у плиты и разогревал в медном ковшике молоко, механически помешивая его деревянной ложкой.
Хелена прислонилась к стене. Стол был завален книгами в кожаных переплётах и листами бумаги, исписанными мелким почерком. Девочка подумала, каким трудом ему досталось место в Кембриджском университете, а теперь он вынужден учить Бой, чтобы заработать себе на жизнь.
– Почему вы ведёте хозяйство в этом доме, Стэнли? Зачем стараетесь угодить мистеру Уэскотту, который совершенно не ценит ваших усилий?
Стэнли, не отрывая глаз от молока, улыбнулся:
– Тебе и твоему отцу это, наверное, кажется странным.
– По правде сказать, да.
Стэнли обернулся и взглянул на неё:
– Автомобили и летательные аппараты состоят из множества механических деталей. Иногда они ломаются и требуют ремонта. Моя мама часто говорит, что люди такие же, как машины: порой им нужна небольшая починка.
– Вы говорите о мистере Уэскотте и о Бой? – уточнила Хелена.
Стэнли кивнул, снял ковш с огня и разлил молоко в две жестяные кружки.
– Но вы же слышали, что я рассказала Бой про договор, который мистер Уэсткотт заставил подписать моего отца? И про то, что он сделал с семьёй Фокс? Мистер Уэсткотт вовсе не милый человек… Он злой… жестокий… и ещё всё время куда-то уезжает по ночам…
– И всё же, – перебил её Стэнли, – иногда не стоит делать поспешные выводы о характере человека или обстоятельствах. Людские поступки имеют причины, которые не всегда ясны с первого взгляда. Да, мистер Уэсткотт плохо обошёлся с семьёй Фокс, но для такого поведения у него могли быть основания.
– Трудно представить, по каким таким причинам мистер Уэсткотт предпочитает уделять внимание часам, а не своей дочери, и так жестоко разорил семью предыдущего часовщика, – ответила Хелена, беря кружку и дуя на горячее молоко.
Стэнли выпил своё молоко, задумчиво глядя на Хелену.
– Я немного волнуюсь, как сложится моя учёба в университете. У меня нет преимуществ, которыми обладают другие студенты. Но теперь я вижу, что даже у привилегированных людей вроде семьи Уэсткотт жизнь не сахар. У мистера Уэсткотта очень грустный взгляд, так же как и у его дочери. Но я не собираюсь совать нос в их дела – я просто выполняю работу, за которую мне платят, и пытаюсь по мере сил помочь им. – Стэнли слабо улыбнулся Хелене. – Разве не должны все так поступать?
Хелена кивнула, вспоминая, как добры были к ним знакомые после смерти матери: приносили горячую еду, предлагали помощь в работе по дому. Стэнли прав: возможно, ей следует проявлять больше участия к людям.
– С тобой очень приятно поговорить, Хелена, но надо идти спать – утром у меня много дел. – Под глазами у Стэнли лежали тёмные круги от усталости. Он день и ночь работал на эту недружную, разобщённую семью.
– Я вымою кружки и ковшик, – сказала Хелена.
– Нет-нет, я сам, – возразил Стэнли.
– Я настаиваю, – твёрдо произнесла девочка. – Пожалуйста, идите. Я мигом управлюсь.
– Ну, если хочешь, – с благодарностью ответил Стэнли.
– Хочу, – улыбнулась Хелена.
Она вытерла руки, оглядела чистую кухню и подавила зевок. День выдался долгий, наполненный событиями, и ей тоже пора ложиться спать. Когда она выходила, кухню осветил и тут же пропал луч света.
Хелена нахмурилась и вгляделась в тёмное окно.
Под чьими-то шагами хрустел гравий. Кто-то с фонарём ходил по саду мистера Уэсткотта.
Хелена встала на цыпочки, чтобы выглянуть в высокое окно цокольного этажа, но дотянуться так и не смогла. Кто это, мистер Уэскотт? Если хозяин вернулся, то что он делает в саду? Стэнли, похоже, не интересуют ночные поездки его работодателя. Если за мистером Уэсткоттом проследить, то, возможно, удастся разгадать причины его странного поведения.
Открытка
Хелена отперла заднюю дверь, осторожно поднялась по каменным ступеням и окинула взглядом освещённый луной газон. Она первый раз была в саду этого дома. Растения купались в мягком белом сиянии, деревья шелестели листвой и чуть покачивались, словно приветствовали девочку. Во мраке проскакал одинокий кролик, и Хелена обрадовалась ему. Пятно света от фонаря приближалось к стене сада. Юная сыщица быстро преодолела остальные ступени и, держась в темноте, пробежала по высокой траве, щекочущей её голые лодыжки. Свет вдруг стал ярче, а потом погас, словно проглоченный чьей-то гигантской пастью. Девочка обогнула заброшенный каменный фонтан без воды, пробежала мимо деревянной скамьи, с которой как куски кожи свисала облупившаяся краска. С замиранием сердца Хелена притаилась за рядом деревьев.
В дальнем углу сада находилось одноэтажное кирпичное строение с небольшим мощёным двориком и тремя дверями – старая конюшня, в которой давно не держали лошадей. Верхняя половина одной двери была приоткрыта, и внутри метался сноп света. Хелена подкралась ближе и присела под полуоткрытой дверцей. Из конюшни доносились глухие звуки падающих предметов. Внезапно девочке пришло в голову: не здесь ли мистер Уэсткотт хранит вещи Фоксов? Может, она должна немедленно потребовать, чтобы он сейчас же вернул им всё имущество? Но от мысли о пронзительных сапфировых глазах хозяина Хелена содрогнулась и отказалась от этой затеи.
Что-то лязгнуло.
– Проклятье! – прошептал голос.
Хелена застыла. Знакомый жасминовый запах. Кэтрин Уэсткотт! У девочки вспотели ладони.
– Где же они? – бормотала Кэтрин. Запах жасмина усилился – мисс Уэсткотт приближалась к полузакрытой двери.
Хелена бесшумно вдохнула и, проскользнув к боковой стенке здания, съёжилась около большого перевёрнутого вазона.
Снова послышались лязг и звук передвигаемых по полу предметов. Что там делает мисс Уэсткотт?
Потом хлопнула дверь, и Кэтрин снова вышла в темноту, держа в правой руке фонарь.
Хелена крадучись последовала за ней, держась в тени высокой кирпичной стены, отделяющей сад мистера Уэскотта от соседского. Остановившись, девочка увидела, как Кэтрин прошла мимо дома и вышла на дорожку, ведущую к Трампингтон-стрит. Боковые ворота были открыты, и уличные фонари бросали во двор дома пятна света. Опершись на стену и чувствуя ладонями холодный крошащийся камень, Хелена услышала, как всхрапнула лошадь – за воротами стоял экипаж. Кэтрин Уэсткотт по ночам обшаривала сад своего брата. Все члены этой семьи что-то скрывали и то и дело исчезали в темноте.
