— Э! Ты что это зарделась, как девица? — подколола Лидка. — Милого увидела?

— Увидела, — буркнула Ольга.

Она отвернулась, заскочила в проводницкую, быстро плеснула в лицо водой. Прижала ладони к щекам, с удивлением глядя на свое отражение в зеркале.

Неужели это она? Глаза блестят, челка надо лбом взялась крутыми завитками, на щеках алеет румянец… Никогда еще Ольга не думала о себе, что она красива. А сейчас даже глазам своим не поверила. Никогда она сама у себя особых восторгов не вызывала, а сейчас просто загляделась. Невольно подумалось: такая я ему понравлюсь…

Поезд едва замедлил ход, еще не успел остановиться у платформы, а Ольга уже спрыгнула с подножки и повисла у Никиты на шее.

— Никиточка… — вырвалось у нее. — Как я рада… Ты соскучился, да? Соскучился?

Он осторожно расцепил ее руки, приподнял за талию и чуть отодвинул от себя.

— Пойдем в вагон, поговорим.

— Пойдем…

Ольга слегка растерялась, потому что тон у него был какой-то сухой, напряженный. Наверное, уже знает о том, что весь товар конфисковали. О таком ЧП, как арест бригадира, наверное, уже по всей дороге раззвонили. Но разве ему деньги важнее? Разве из-за этого он не рад встрече?

Не глядя на Никиту, она поднялась в вагон, вошла в купе и закрыла дверь.

— Ты уже знаешь?

— Естественно…

— Ты не расстраивайся, — торопливо заговорила Ольга. — Я буду бесплатно возить, пока все тебе не выплачу, и с навара все стану отдавать… Я расплачусь, ты не волнуйся…

— Расплатишься, а как же… — кивнул Никита. — Но дело не только в этом… — Он сел на полку, достал из барсетки деньги и протянул ей. — Это как понимать?

— Что? — Ольга недоуменно уставилась на купюры.

— Это ты мне дала. Помнишь? — в его голосе зазвучала угроза.

Ольга пожала плечами.

— Наверное, я…

— Точно ты. Были одни пятисотки. Новенькие.

— Да! — вспомнила Ольга. — Это московский Жорик за икру дал.

Никита скомкал бумажки и швырнул в угол.

— Это фальшивые, детка. Не думал, что ты меня за лоха держишь.

Ольга оторопела.

— Ты шутишь? — жалобно спросила она. — Подожди… ты объясни, я не понимаю, как…

Но Никита не шутил. Губы его были твердо сжаты, а глаза смотрели на Ольгу жестко и пристально.

— Я тоже не понимаю, — нехорошо ухмыльнулся он. — Пару раз дала и думаешь, что круче тебя на свете нет? Думаешь, что я охренел от твоей дырки и совсем мозги потерял? Думаешь, теперь мне можно вкручивать?

Он крепко ухватил Ольгу за запястье и резко дернул вниз.

— Больно… — жалобно пискнула она.

— Молчи. Слушай сюда. Ты мне должна, а долги надо платить. И ты заплатишь. Завтра.

Глаза заволокло туманом, очертания предметов стали нерезкими… Сначала показалось, что за окном внезапно пошел дождь, и лишь через секунду Ольга осознала, что плачет.

Конечно, он прав. Она сама виновата. Не проверила деньги у длинноносого, а он ее кинул из мести. И в этот раз сама на контролеров нарвалась, никто не заставлял торговать. Везла бы в Москву, как Никита велел, авось, и не сунулись бы под полку. А может, и вообще другой вагон для проверки выбрали…

Он прав. Долги надо платить. Но почему он так жестоко с ней разговаривает? В чем он ее обвиняет9 Ведь у нее и в мыслях не было его обманывать или пользоваться тем, что они стали близки. Наоборот…

Она судорожно перевела дыхание и сказала:

— Я отдам. Ты не волнуйся. У меня на квартиру отложено. Я могу даже баксами тебе вернуть… Только ты не думай, что я нарочно…

Его пальцы опять сжались на запястье, он рывком придвинул ее к себе и усадил на колено. Прошелся пальцами по затылку, запрокинул Ольге голову и глянул в лицо.

— Отдашь… Какая шустрая… Думаешь, мне баксы твои нужны? Мне обидно, что меня баба подставить хотела. Меня, цыпочка, еще ни одна не кидала. Учти, со мной такой номер не проходит.

Ольга всхлипнула. Мучительно захотелось прижаться к нему, прильнуть к щеке, найти губами его губы, которые бросают такие несправедливые, жесткие слова… Она качнулась к нему, невольно обхватила рукой за шею, ткнулась носом в волосы… и задохнулась от нежности… Такой родной, теплый запах…

— Ну-ну, не сопливь, — Никита слегка отстранился, но голос его смягчился. — И не привыкай платить телом, учти: я брезгливый.

Рыдания комом встали в горле и прорвались наружу. Ольга прижалась к нему, обнимала, целовала, куда могла дотянуться, беспорядочно: в щеки в нос, в ухо… и бормотала исступленно:

— Я же люблю тебя… Никита… ты не думай… Я ради тебя все сделаю… все, что хочешь… Я не нарочно…

Она чувствовала, как его тело постепенно напрягается, наливается желанием, как руки начинают шарить по ее телу, а губы отвечать на ее поцелуи… Наконец он опрокинул ее на полку, рывком задрал форменную юбчонку и навалился сверху.

Они любили друг друга торопливо, с какой-то исступленной страстностью, словно оба настаивали на своих правах друг на друга. Было и сладко, и горько одновременно. Хотелось и плакать, и петь от счастья…

Наконец Никита отстранился, перевернулся на спину и достал со столика сигареты. Сказал с неловкой усмешкой:

— Не думай, что я уже обо всем забыл. Если я забуду, мне другие напомнят. Ты ведь не только себя, ты меня подставила, лапонька…

Ольга приподнялась на локте и испуганно посмотрела ему в лицо.

— Ты кому-то должен, Никита? Сколько? Я же сказала, что у меня немного есть. Я дам тебе, если нужно…

— Остынь, — он заметно смягчился после ее слов. — Есть вариант. Сделаешь мне одну услугу, и мы оба рассчитаемся.

— Какую услугу?

— Товар перевезешь. Но учти, товар серьезный. Не дай бог с ним что — нам обоим не жить.

— Нет, Никита, я боюсь! Сейчас проверка на дороге. Сам знаешь, что случилось…

— Так значит, больше тебя не прошмонают, — резонно заметил он. — В одну воронку снаряд два раза не падает.

— Знаю, слышала, — буркнула Ольга. — А у нас за неделю два контролера. А Бог троицу любит. Слыхал?

Никита приподнял за подбородок ее лицо и пристально посмотрел в глаза. Ольге даже неловко стало — она часто-часто заморгала, смахнула нечаянную слезинку.

— Девочка, ты не поняла, — серьезно сказал он. — У нас нет выбора. Я не буду тебя грузить моими проблемами, но их просто так деньгами не решить. Так что зажми свои золотые в потном кулачке и закопай их на Поле чудес. Поливай и жди