Отвечаю скрепя сердце:

«Нет, я еду с ночевой к подруге. Сегодня никак!»

Конечно, этим двум я не собираюсь говорить, что на дачу поеду. Они, ведь, непременно напросятся со мной!

«Хорошо, Оленёнок, — Никита соглашается на удивление быстро. — Только веди себя прилично»

«Я всегда веду себя прилично. А вы сами-то будете приличными?»

«Конечно, детка. Мы будем милее твоих медведей. Настоящие пай-мальчики»

Недоверчиво усмехаюсь. Ну да, конечно! Так я вам и поверила!

Глава 20

Никита

— Заканчивай переписываться, Ник. Тут надо личные вещи сдавать, забыл? — Андрей хмуро смотрит на меня, стоя около входа в КПП.

— Ладно, — прячу телефон в карман, продолжая обдумывать ответы Оленёнка. Подхожу ближе к Андрею.

— Чего так долго?

— Ты сам просил узнать, чем она на выходных занимается. Я узнавал.

Андрей смотрит на меня с подозрением:

— Влюбился? — спрашивает строго.

— Я? — не могу сдержать усмешку. — Влюбился? Не пори чуши!

— Почему чуши? — Андрей отводит взгляд и серьёзно смотрит вперёд. — Ты молод, она молода и мила… Всё возможно.

— А ты, что, такой уж старик? — усмехаюсь.

— Десять лет в нашем возрасте — существенная разница, — с каким-то непонятным вздохом заявляет он. — Я не ищу любовь. А тебе, Ник, как раз пора бы влюбиться. А то иногда мне кажется, ты у нас социопатом вырос — вообще ноль эмоций. Что там за твоей татуированной шкуркой? Пади разбери…

— Вещи, — хмурый мужик в окошке кивает нам с Андреем. — Запрещёнку не несёте?

— Нет, — отвечает он.

Нас проверяют на метало детекторе и пропускают дальше.

— Слушай, я понять не могу, за хера он каждый раз спрашивает? Неужели те, кто несут наркоту в тюрьму, или ещё что-то незаконное, вот так просто возьмут и сознаются?

— Проверяет реакцию, — спокойно комментирует Андрей, когда мы проходим дальше и встаём в очередь из других посетителей. Металлическая дверь лязгает, и нас пропускают в зал встреч. — Если занервничаешь, или будешь вести себя неадекватно, тебя загребут.

— Ясно… — вздыхаю. — Ладно, так что ты там про любовь задвигал? Хочешь, чтобы я мы с Оленёнком жили долго и счастливо?

От этой мысли внутри что-то предательски сжимается, но я успешно гоню от себя это неприятно сосущее под ложечкой чувство. И какого хрена я стал таким сентиментальным? Наверное, так на мужика влияет долгое воздержание. Начинаю в голову странные мысли лезть…

— Не хочу, — Андрей передёргивает плечами, запоздало отвечая на мой вопрос. — Я, вообще, не хочу, чтобы она пострадала.

— Что-то поздновато ты спохватился! — складываю руки на груди и поднимаю брови. — Или ты думал, что когда всё вскроется, она спасибо нам скажет за то, что мы её отца в тюрягу посадили? Ты же помнишь, как она говорила: «Мы с мамой им очень гордимся». У неё конкретные розовые очки на счёт папашки!

— Что ж, скоро ей придётся их снять, — Андрей хмурится, вглядываясь в заключённых. Находит нужного, и мы направляемся к нему.

При виде отца у меня внутри всё сжимается… Я даже натянуть улыбку не могу — мне хреново просто от одного вида… Когда-то успешный владелец малого бизнеса, теперь отец выглядит так, что на него страшно смотреть. Лицо осунулось, под глазами залегли тёмные круги. Взгляд полон тоски и скорби по прежней жизни, которую теперь, видимо, он мысленно похоронил.

— Привет, брат, — Андрей улыбается ему, и мы подходим ближе.

Ему эти визиты даются легче… Ну, или, быть может, он просто делает вид… Я же в свою очередь, тяжело переживаю эти посещения. Они случаются раз в месяц, и каждый раз я потом нажираюсь до потери памяти, снимаю какую-нибудь цыпочку и трахаю её всю ночь напролёт. Злость и недовольство несправедливостью жизни после такого марафона постепенно уходят, и я снова могу стать членом общества…

— Здорово, брат, — отец не встаёт. — Привет, сын.

Мы садимся напротив него на скамейку и молча смотрим друг на друга.

Мы с Андреем решили на рассказывать отцу о том, чем мы занимаемся ради его освобождения. Он бы точно был против. Отец уже забил на себя, считает, что с ним покончено, и пытается принять новый жизненный уклад и смириться. Ему дали десять лет… Десять лет за то, чего он не совершал! Сейчас ему сорок шесть… Когда выйдет, будет уже пятьдесят шесть… Нет, я не позволю ему сидеть в этом аду так долго!

Андрей рассказывает отцу последние новости об апелляции, о том, что для её подачи не хватает новых улик, которые можно прикрепить к делу. Мда… вот над тем, чтобы их найти, мы с Андреем как раз и работаем не покладая рук!

У нас семейка, конечно, странноватая… У отца с Андреем одна мать и разные отцы. Их мать, то есть моя бабушка, особой разборчивостью в мужиках не отличалась. Любила гульнуть и часто забивала на детей. Мой отец стал чуть ли не отцом для своего младшего брата. Разница у них — пятнадцать лет.

Братья выросли, и старший рано открыл бизнес, стал хорошо зарабатывать, и отправил Андрея в престижный ВУЗ. Какое-то время всё шло хорошо. Отец женился, родился я… Но потом случилась страшная авария, из-за которой у него появились хронические проблемы со здоровьем. Родители развелись. Мать нашла мужа побогаче, а я захотел остаться с отцом. В этот раз Андрей пришёл на помощь старшему брату. Мы вместе с ним выходили отца, и уже через два года он вернулся в строй. Я тогда ещё учился в школе…

Перед глазами, будто живые, встают воспоминания о юности и детстве. Счастливый отец… Андрей, круто взбирающийся по карьерной лестнице. Нам было так хорошо в нашей холостятской берлоге, что я с детства принял решение тоже быть одиночкой, как отец и дядя. Женщины на моей памяти только всё портили!

— Я скоро вернусь, — говорит Андрей, внезапно вставая и оставляя нас с отцом наедине.

Чувствую, как меняется настроение, и воздух словно становится тяжелее.

— С матерью созванивался? — хмуро спрашивает отец.

— Ты знаешь,