же, она есть. И рисковать нельзя!

— У меня прямо руки чешутся помочь ей спуститься из этого окошка, — усмехается племянник.

— Никит, остынь, — делаю ему очередное внушение я. — Это не спорт. И она не девка, которую тебе надо затащить в койку! Нам просто нужно подобраться поближе к её отцу. Самый простой способ сделать это через его наивную и доверчивую дочку… — Вроде, говорю ему правильные вещи, а сам мысленно зацикливаюсь на варианте «затащить в койку». Отчего-то этот пункт, который изначально не входил в план, теперь становится всё более и более заманчивым.

— Подобраться поближе? — Никита поднимает брови. — Одна кровать — куда уж ближе!

— Нам нужно, чтобы малышка нам доверяла! — отрезаю, чувствуя, как внутри начинает бурлить странное раздражение. Мысль о том, что мой ветренный племянник доберётся до маленькой девственной киски быстрее меня, заставляет всё внутри кипеть от гнева! — А ты только всё портишь, — хмуро добавляю. — На хера ты за ней на теннис попёрся?

— А что, зря моему спортивному таланту пропадать? — самодовольно отвечает он.

Закатываю глаза и передёргиваю плечами. Сучонок зарывается. Он нам такими неприкрытыми домогательствами всё испортит! Я, конечно, тоже хорош. Распустил руки в деканате. Не смог сдержаться. Уж слишком она была взволнована. Давно не испытывал таких неподдельных торкающих эмоций, вот и захотелось немного с ней поиграть… Однако теперь я полон твёрдой уверенности, что больше такое не повторится!

Смотрю на часы. Десять минут истекло.

— Иди, позвони в домофон. Если кто-то ответит, то…

— Да знаю я, знаю! — закатывает глаза он. — Сказать, что ошибся квартирой!

— Да…

Пока Никита идёт к подъезду, я подхожу ближе к окну.

Подъезд слева от окон. Киваю Нику, чтобы звонил.

Раздаётся трель. Один гудок. Два…

И в этот момент… Бинго! Окно спальни распахивается, и из него появляется сверкающее гневным взглядом личико Оленёнка.

— Прекратите! — шипит она.

Я киваю Никите, и он нажимает на «отбой».

Распрямляю заведённую за спину руку и протягиваю ей большой букет белых роз. Сто одна штука. Девчонки такое любят, я знаю.

— Это… что… — задыхаясь, шепчет она.

— Это тебе, — улыбаюсь самой обаятельной улыбкой, на какую способен.

— Зачем?

— Выходи, и узнаешь! — усмехаюсь, глядя на её растерянность. Чёрт, какая же она охуенно застенчивая!

— Я… не могу… — растерянно говорит. — У меня родители с дачи вернулись.

— А ты дверь запри и через окно, — предлагаю.

— Я не…

— Ну или мы можем войти и познакомиться с твоими мамой и папой, — говорю будто ни в чём не бывало. — Расскажем, как спасли тебя вчера… Думаю, им надо знать о том, что происходит с их дочерью…

Олеся смотрит на меня со смесью ужаса и отчаяния. В груди шевелится что-то похожее на жалость, но я давлю это чувство на корню. Конечно, она не виновата в преступлениях своих родителей. Но… и у нас тоже нет иного выхода. Кровь за кровь.

— Ладно! — наконец, шипит она.

Отлучается на пару минут, а потом возвращается, открывая окно шире.

— Давай, малышка, — тут уже подходит Никита, и мы вместе протягиваем к ней руки.

С тихим писком, она спрыгивает в наши объятия.

На секунду прижимаю её к себе и утыкаюсь носом в шелковистые тёмные волосы. Она пахнет чем-то очень сладким и немного ванильным… Ммм… шикарный аромат!

Оказавшись на земле, Олеся тут же отстраняется и враждебно складывает руки на груди.

— Что вам нужно?! — шипит дикой кошкой.

Снова протягиваю ей букет, и… она замирает в нерешительности, а потом… принимает его.

— Спасибо, — её губ касается лёгкая улыбка, но малышка тут же давит её, складывая пухлые губёшки в тонкую линию. — На этом всё?

— Ну… — усмехаюсь. Меня снова кроет от её волнения…

— Нет не всё детка! — тут же говорит Никита и подхватывает красотку на руки. — Мы тебя похищаем!

Она тихо вскрикивает, с беспокойством оборачиваясь на окна родительской квартиры.

— Верните меня обратно! — лупит маленькими кулачками по плечами моего младшего родственника. — Поставь на место, кому говорят!

Мы уже подносим нашу брыкающуюся ношу к пассажирскому сидению машины… Я открываю дверь, и сперва забрасываю на сидение букет, а потом и Оленёнка. Никита садится рядом с ней, оттесняя её к противоположной заблокированной двери.

— Мне нравится, — говорит он, зловеще ухмыляясь. — Наше вечернее общение становится традицией!

Олеся вся дрожит и смотрит на нас широко расширившимися глазами.

— Я… — запинается. — Заявлю на вас в полицию! Я вас… посажу!

Захлопываю дверь, не дослушивая её нелепые угрозы.

Нет, малышка, ты ещё не доросла, чтобы сажать в тюрьму невиновных. Этим твой отец промышляет! И сегодня мы собираемся подобраться к нему чуть ближе… С помощью тебя!

Глава 17

Олеся

Несмотря на то, что в машине очень тепло, у меня холодеют ладони! Неужели это снова повторяется! Прямо-таки дежавю! Вчера мы ехали точно также — в напряжённой тишине в ночи. Ну чего им от меня надо?! Ни за что не поверю, что я им «просто» нравлюсь! Нет, в их нездоровом ко мне интересе определённо есть что-то ещё… Вот только что? Пока с трудом могу сообразить! Но обещаю себе обязательно это выяснить!

Пока я примеряюсь к шипастым стеблям роз, чтобы использовать их в качестве орудия самозащиты, Андрей вполне доброжелательно обращается ко мне:

— Какую музыку любишь?

— Никакую! — шиплю в ответ. — Отвезите меня домой! Меня родители искать будут!

Даже боюсь представить, куда эти двое меня завезут? К себе в квартиру? В лес? Насиловать? В рабство продавать?

— Думаю, они твою пропажу только утром обнаружат, — с показной задумчивостью Никита приподнимает брови. — Так что… у нас есть фора!

У меня внутри всё опускается! Господи… они что, и правда, хотят похитить меня?!

Мы едем уже минут двадцать по ночной столице. Андрей включил приятную расслабляющую музыку, но я как никогда чувствую себя напряжённой… Поэтому когда машина внезапно