Шрифт:
Закладка:
И этот хозяин булочной такой добрый, что хочется поцеловать его за доброту и обнять.
Эцимиэль поворачивается боком к нам.
Ничего же страшного не случится? А если Бэлла восстановилась, а выбраться в одиночку не может из печки? Посылаю сигналы Ноту, выпучивая глаза и показывая на печку.
Парень смотрит то на меня, то на Эцика. Пожимает плечами. Хочется ругаться, но ладно. Закатываю глаза.
— Может, Нот останется и приглядит за булочной?
— Ох, нет. В этом нет необходимости. В это время почти нет посетителей.
— А булочки? Они же сгорят в печке без присмотра.
— У печи есть предохранитель, который включается на определенное время. Через пять минут она должна потухнуть. Не беспокойтесь, Маргарет, все будет хорошо, — мягко отвечает Эцик.
У-у, какой предусмотрительный.
На выходе Эцик закрывает булочную на ключ. Ведет нас к тому перекошенному сараю, который мы заметили ещё на подходе сюда.
Оказывается, что внутри него довольно просторно, но почти всё пространство завалено каким-то хламом: материалами, тканями в рулонах, сломанной мебелью.
— Тут места много. Если молодой человек постарается и освободит место, то хватит вам двоим.
Кристина перебирает вещи, освобождая небольшой диванчик.
Бомж стайл лакшери — вот так это можно назвать, но выбирать-то не из чего. Могло быть и хуже. Мы и вовсе могли ночевать где-нибудь под мостом, если они тут вообще есть. Или где-нибудь на улице. Лучше так. Ну, можно ещё полезть в пасть той ящерицы. Думаю, это смертельная затея. Но не опускаться же до того, чтоб найти какого-то извращенца, который пустит незнакомых людей домой. А потом заставит платить натурой.
— Спасибо, — только и могу прошептать я.
На глаза наворачиваются слезы. Поверить не могу, что есть добрые люди, готовые помочь ближним.
У нас есть крыша над головой. Значит, ночью точно можно отправиться к дракону с Бэллой.
— Здесь немного грязно, но все равно другого ничего нет. Вы уж извините, что так скромно, — говорит Эцик. — Вы, наверное, привыкли к роскоши.
— О, как человек, который большую часть жизни прожил при старой советской мебели, я вам очень благодарна, — говорю я и прикусываю язык.
Молодец, Галя. Не пали контору!
— В общем, это древняя мебель, которая разваливается, — поясняю я незнакомые термины.
— Ваша семья не пользуется райскими экстрактами для поддержки долговечности мебели? — ставит меня в тупик Эцик.
Вот же. Еще догадается, что что-то не так.
— Ну, они не всегда помогают. Паленые, видимо.
Эцик слегка прищуривается, Нот и вовсе застывает на месте. И только Кристина продолжает перебирать вещи. Да что ж такое? Что ни слово, то ходьба по минному полю.
— Ладно, Кристина тут уберется. Ваш слуга может ей помочь.
— С радостью, — отзывается Нот.
— Я закончила, — отзывается Кристина, забрасывая металлическую круглую штукенцию в груду хлама.
Надеюсь, он не свалится нам на голову ночью. Всё это очень напоминает мне какой-нибудь гараж, который его хозяева обожают забивать всяким мусором. А потом эта груда угрожающе нависает над машиной, готовясь вот-вот ее похоронить. К слову, тут еще и в крыше видны просветы. Ладно, что-нибудь придумаем. Если дождь не пойдет, конечно.
— Вот и отлично, — хлопает в ладоши Эцик. — Кристина, тебе пора вернуться за прилавок.
— Да, господин Анварио, — она слегка кивает головой.
— Мы тоже пойдем за вещами, — отзываюсь я.
— Пожар! — кто-то кричит снаружи.
— Булочная горит!
Меня пробирает озноб, и я застываю на месте. Упс, кажется, Бэлла не смогла открыть заслонку.
Мы выскакиваем на улицу. Из булочной валит дым. Вокруг уже собрались зеваки. Подмечаю совсем не современную одежду на них — клетчатые рубашки, выглядывающие из пиджаков, и плотные коричневые штаны. На пиджаках видна эмблема с перевернутым красным треугольником.
— Да что ж такое! Опять печка барахлит, — раздосадованно отзывается Эцик.
Я выдыхаю. Ну, раз печка виновата, то здорово.
— Подождите здесь. Я вынесу ваши вещи, — виновато говорит хозяин.
Я лишь киваю. Это мы что, белку передержали? Или она не смогла открыть заслонку? Испугалась, что не может выбраться, и запаниковала? Ужас-то какой.
Эцик открывает дверь.
Наружу тут же вырывается густой дым, разносится горелый запах. Когда серые клубы постепенно рассеиваются, и я могу видеть очертания печки, то замечаю, что заслонка открыта.Внутри продолжает бушевать пламя - хорошо, что внутри печки. С булочной же всё в порядке. Ну, кроме того, что она вся в копоти.
— О, нет, — вяло отзывается Кристина.
Слышится всхлип.
Я вглядываюсь в дым. Сердце замирает. Так чувствуют себя родственники, которые ожидают результаты операции, сидя возле операционной.
Внутри печки виднеется огненный комок. Я подхожу ближе, вдыхая едкий запах.
Фу, гадость.
Бэлла высовывает голову, неуверенно осматривается, принюхивается и замечает меня.
— Бэлла, — я распахиваю объятья, а белка летит в мою сторону.
Запрыгивает на руки и начинает кружиться, прыгая то на плечи, то на ладони.
— Вы что, засунули белку в печку? — раздается возмущенный голос Эцика.
Кто бы только знал степень моего раскаяния сейчас! Все-таки нам помогли, а мы отплатили такой монетой – из-за нас булочная горит. Чую, что и сарай нам ночью не светит. Но главное, что Бэлла живая и вновь пламенная.
— Вы засунули белку в печку! — повторяет Эцик. — Вы в своем уме?
Я оборачиваюсь к нему. Желваки играют на пухлом лице. Сам же мужчина поддерживает за талию Кристину, свалившуюся в обморок.
— Простите, пожалуйста.
— Я вас пустил сюда, потому что думал, что вам поесть надо, — продолжает мужчина. — И что у вас жилья нет временно, а вы...
Единственное, что ему мешает возмущаться сильнее — девушка в его руках.
Бэлла останавливает свое движение, привычно усаживаясь у меня на плече. Ее пламя мягко греет меня.
— Из-за вас сломалась печка.
— Я вам все компенсирую, — тут же отзываюсь я.
— Как?! — рявкает он.
Вот я говорила, что у него нимб над головой? Так вот — его уже нет.
Он зол. Очень зол, а мне надо что-то придумать.
— Постойте. Но ведь адская белка не могла стать причиной взрыва, — я смотрю на Бэллу, которая утвердительно кивает. — Вы сами говорили, что проблемы с печкой. Вдруг там ваша пресловутая система безопасности не сработала.
