Шрифт:
Закладка:
В половине или исходе октября, начальник главной артели Иван Иванович, но каким то причинам, отправился в третью артель. В один день его отсутствия, алеуты, рано поутру, приехали к ним в значительном числе и более обыкновенного привезли рыбы и шкур. Между ними было положено, что тогда, как русские, развязав тюки шкур, начнут рассматривать их, — напасть на них вдруг и умертвить. Но прежде, нежели русские развязали тюки, один из них увидел у одного алеута за рукавом конец копья и тотчас сказал об этом своим товарищам, и те из предосторожности бросились к ружьям; но в это самое время алеуты напали на них и, по долгом сопротивлении, убили всех здесь бывших. При этом сражении двое из алеутов были убиты и многие ранены, в числе сих последних был и аманат Якимов (мой рассказчик).
Сделав это, Алеуты тотчас дали знать по всем ближним селениям, советуя так же поступить и им. По примеру их и по всем прочим селениям и одиночкам алеуты побили всех русских, пришедших на судне Дружинина, кроме 6 человек, бывших в третьей артели с Дружининым, в числе коих были: Стенан Корелин, Дмитрий Врагин, Григорий Шавырин, Иван Коковин, и еще один. Между тем алеуты, истребившие первую артель, разломали казарму и судно, все товары и сумы с мукою и табаком побросали в море и кроме нескольких железных вещей не взяли ничего. (Это может быть доказательством того, что не корысть заставила алеутов принять такое бесчеловечное намерение, но единственно месть за бесчестие и насилие).
О истреблении третьей артели, бывшей с Дружининым на острове Борьке или Сиданак, я заимствую из Истории г. Берха, который говорит[36]что русские, бывшие с Дружининым в числе 30, хотя и не приметили никаких неприятностей со стороны алеутов, живших там, но из предосторожности состроили крепостцу и содержали там беспрерывный караул. В один день Дружинин отправил пять человек осмотреть расставленные кленцы, и по уходе их с остальными выше именованными рассудил посетить жилище островитян. Побыв там несколько времени, начали они собираться домой. Вдруг один алеут ударил Дружинина дубиною по голове, а остальные кинулись на него и зарезали. После сего они напали на Шавырина, но он, имея при себе топор, оборонялся оным и убежал в свое зимовье; Коковин, бывший в сие время вне шалаша, был также окружен, повергнут на землю, и уже островитяне начали колоть его костяными ножами своими, как вдруг прибежал к нему на помощь Корелин, и разогнав алеутов, спас своего товарища. После сего островитяне напали на зимовье их и, несмотря на то, что русские, засевшие там стреляли в них из ружей, держали их в осаде и с торжеством показывали им одежду и оружие их товарищей, посланных для осмотра кленцов. Россияне: Шавырин и Коковин, а за ними и прочие, по четырехдневной осаде, сделав вылазку, кинулись на диких, положили на месте троих, ранили многих, а остальных разогнали; немедленно спустили байдару и решились плыть к селению Калахтак, где находилась вторая артель; достигши сего места и скоро удостоверясь, что бывшие здесь товарищи их не существуют, они поехали в гавань, где стояло судно. Но здесь поразило их еще ужаснейшее зрелище; потом претерпев еще множество разных нападений, в марте следующего года достигли до корабля Коровина и вывезены.
В сем описании главные обстоятельства сего несчастного происшествия довольно верны и согласны с рассказами; но в подробностях очень много недосказанного и невероятного, например, Дружинин послал 5 человек для осмотра, следовательно, он остался в числе 25, спаслось же только 6 человек, а убит при нападении только один; где же делись остальные 18 человек? — Как могли отпустить алеуты шестерых русских? И положим, что алеуты не успели и не догадались потребить байдары их и не смели противиться им при вылазке, но как их не преследовали алеуты? И как, и где они в таком малом числе могли проживать более четырех месяцев? Таковых вопросов можно сделать очень много. Но не имея возможности узнать достовернее, я должен принять и это. Якимов же и некоторые из старовояжных говорят, что все русские, бывшие дома, побиты до одного, а спаслись только некоторые из числа тех, кои были на промысле, и коих алеуты не заметили и не подозревали, что есть еще русские в живых. Спасшиеся случайно от погибели, русские чрез горы перешли в гавань к своему судну и, увидев свое несчастное положение, они поселились наверху горы, находящейся подле Убиенной речки, и оттуда тайком в ночное время ходили к разломанному судну, спускаясь и поднимаясь по речке, и уносили сумы с хлебом, обломки судна и проч.
Алеуты, или приметя, что кто-то уносит обломки и груз судна, или по каким другим причинам, сожгли судно со всем грузом и вместе с тем и тела убитых, выброшенные на берег; и русские остались с тем, что успели взять. В этом положении они в сделанном ими шалаше жили более 9 месяцев, питаясь кореньями и мукой, и в это время они построили небольшую байдару. Никто из алеутов не знал их местопребывания, и даже не думали, что есть еще живые русские; один только алеут Натыкинского селения, Иван Шудров, (умерший в 1820 году), каким-то образом узнал об этом[37]; но вместо того, чтобы открыть это своим товарищам, он нередко тайком приходил к ним и приносил им свежей рыбы и давал знать о мнении и делах алеутов. Он им сказал, что в ту же осень истреблены два судна русских: одно в Иссанахе, а другое на Умняке; наконец в августе или сентябре следующего года, этот добрый алеут принес им радостное известие, что пришло русское судно и стона на Умнаке; и русские, выбрав удобное время, ночью спустили свою байдару и отправились на Умнак. Первый ночлег их был в пещере близ Макуш; здесь их довольно долго держали противные ветры; но наконец. дождавшись хорошей погоды, они отправились и благополучно прибыли к судну, на коем был Соловьев или, как его называет, Соловей — истребитель алеутов.
Второе судно из погибших здесь было на Умнаке. Алеуты говорят, что прежде Степана Глотова, т. е. прежде его
