Шрифт:
Закладка:
П е т р. А новый директор уже не хлопочет, живет спокойно?
Е г о р. Вот что я тебе скажу: жизнь человеку дается один раз, и надо ее прожить умеючи. (После паузы.) Я искренне рад, что нынче обращено столь большое внимание на личную сторону жизни. Люди людьми себя почувствовали. В шесть часов я теперь всегда дома. Поужинаю, хочу — иду в сад, хочу — сажусь к телевизору. Дома, как ты заметил, у меня порядок. Правда, тут я обязан воздать должное Елене. Молодец она у меня, умеет создать уют.
П е т р. И сколько тебе, Егор, осталось до пенсии?
Е г о р. Ты не подумай, что я жалуюсь. Это я так, к слову. На свою судьбу не обижаюсь, грешно. Комбинат идет в гору. Недавно на Всесоюзном совещании в Кремле нас в пример другим ставили. В Москву не рвусь, в министры тоже.
П е т р. Да, слухами земля полнится. О твоих успехах узнал еще на дальних, так сказать, подступах к городу. Рассказывали и о твоей депутатской деятельности, и об авторитете, которым ты пользуешься в обкоме партии и у местного городского начальства.
Е г о р (как бы в шутку). Я, Петя, тридцать лет работал на авторитет, а теперь авторитет работает на меня. Кто же это тебе все сообщил?
П е т р. Представитель или, точнее, представительница печати. Я с ней ехал в одном купе. Егор, ты на меня не обижайся, но у меня такое впечатление создается, что ты тут хозяйчиком становишься: мой комбинат, мое хозяйство, мой авторитет.
Е г о р (перебивает). Ну, это ты чересчур! Фамилию твоей попутчицы не спрашиваю. Фамилия этой представительницы Лобачева, а имя и отчество — Валентина Павловна.
П е т р. Смотри, как точно.
Е г о р. Умная женщина, все понимает, принципиальная. Вот с кем, Петр, можно две жизни прожить! Да и недурна собой. Как ты считаешь?
П е т р. Ничего.
Е г о р. Имей в виду, это имеет к нам непосредственное отношение.
П е т р. Что? Ее внешность?
Е г о р. И внешность тоже. Кажется, журналистка Лобачева вот-вот станет нашей родственницей.
П е т р. Что? Митя женится?
Е г о р (смеется). Не я же! Ах, Митька, Митька… Одна у меня надежда: женится на умной, хорошей женщине и, возможно, сам за ум возьмется.
П е т р. А что? Дурит?
Е г о р. Даже не знаю, как это назвать. Посуди сам. Пришел из армии и, конечно, прямо ко мне. Встретил я его по-братски. Ведь я Митьку очень люблю. Молодой инженер! Куда же его еще? Взял на комбинат, в цех.
П е т р. Что же в этом плохого?
Е г о р. Подожди, не перебивай. Как инженер он проявил себя хорошо. А тут как раз срочно понадобился толковый работник в отдел главного механика. Советуюсь с народом. И все в один голос сходятся на его кандидатуре. Только ему там и работать. И я был точно такого же мнения. Но посмотрел бы ты, как Дмитрий воспринял это! Точно я его не на должность с повышением назначаю, а в штрафники списываю. Я ему: «Митя, для дела нужно». Какой там! И слушать не хочет. Не буду, конечно, повторять тебе всю чепуху, какую он нагородил. Мужик горячий, да и я не ласточка. Ну и, сам понимаешь…
П е т р. Перешел? Одумался?
Е г о р. Как бы не так! После того случая взял расчет и ушел на картонажную фабрику. Вот тебе и Митя!
П е т р. Да, непонятно что-то.
Е г о р. Тебе непонятно — это еще полбеды. Я думаю, ему самому непонятно. Ты бы только слышал, как он меня тут крыл. Ну ладно. Дело его совести. Отношения у нас с ним все же наладились.
П е т р. А я думал, у вас все хорошо.
Е г о р. Сейчас порядок полный. Вот так, Петя, и живу.
П е т р. Да… (Задумавшись.) Жизнь — что соленая вода: сколько ни пьешь, жажда не уменьшается.
Е г о р. Это верно. Широту люблю. Русская душа, ничего не поделаешь. Очень я рад, что ты ко мне приехал. Отдыхай, набирайся сил, река рядом, лес тоже. И, пожалуйста, ни о чем не думай!
П е т р (улыбаясь). Вот этого, кажется, не выйдет. К тому же я ненадолго к вам. Десятого сентября в Сочи встреча фронтовых друзей. У бывшего начштаба дивизии собираемся.
Е г о р. Как? Значит, ты ко мне всего лишь на неделю?
П е т р. Выходит, так.
Е г о р. Нет-нет, мы тебя никуда не отпустим.
П е т р. Не могу, мы уже списались, я отпуск специально приурочил.
Е г о р. Жаль, очень жаль… А ты после встречи снова приезжай!
П е т р. Вряд ли удастся. Решил съездить в Гагры недельки на две, покупаться в море, на солнышке пожариться. Потом поеду в Москву, к тете Шуре.
Е г о р. Я недавно был у нее. По пути из Канады пришлось задержаться в Москве. У наших москвичей всегда постельки тепленькие. Не успеют одни гости уехать, как уж другие появляются.
П е т р. На бойком месте живут товарищи москвичи. Хочу по театрам походить. Веришь ли, не помню, когда был в последний раз в Большом.
Голос Елены Михайловны из кухни: «Егор, принеси мне, пожалуйста, сахарную пудру!»
Е г о р (шутя). Слышишь, Петр? В этом доме я иногда и в такой роли выступаю.
Берет сахарницу, уходит. Петр идет к окну, закуривает. Появляется И л ь я П р о к о п ь е в и ч. Он ставит на стол бутылку с настойкой.
И л ь я П р о к о п ь е в и ч. Дмитрий еще не пришел?
П е т р. Нет еще. А ты что, отец, такой мрачный?
И л ь я П р о к о п ь е в и ч. Так, недоспал, должно быть.
П е т р. А если по правде?
И л ь я П р о к о п ь е в и ч. Что мне? У сына «имение», харч бесплатный. Живу хорошо, только от такой жизни бежать хочется. Знаешь, Петя, забери меня отсюда. Не могу я больше тут с Егором.
П е т р. Почему?
И л ь я П р о к о п ь е в и ч. Что я, вещь? Самолично на пенсию отправил и даже не предупредил меня. Как же, ему все дозволено, он хозяин, депутат, руководство. А я чхать хотел на него. Не будет по его воле! Я и на него управу найду.
П е т р. Неужели с тобой не поговорил, не спросил тебя?
И л ь я П р о к о п ь е в и ч. До меня ли ему? (Иронизирует.) Как же: «На моих плечах целый комбинат!»
П е т р. Ты хочешь работать, отец?
И л ь я П р о к о п ь е в и ч. Сложа руки сидеть не собираюсь.
П е т р. Что ж, это дело, по-моему, поправимое. Садись, пиши заявление, и мы сегодня же, сейчас же это дело провернем.
И л ь я П р о к о п ь е в и ч. Заявление?
П е т р. «Прошу
