Мне кажется, их нарочно подложили для нас. Судя по чистоте в квартире, покойная была очень аккуратной, а тут волосы на расческе. Конечно, можно найти этому объяснение, но стоит ли? Меня больше волнует, где взять ДНК настоящей Марины Заломовой.

– Скорее всего у этой Киры, когда она придет в себя, – подал голос всегда рассудительный Буков и вытащил толстую книгу из шкафа. – Глядите, ребята, опять про Савина. Пожалуй, единственное, чего в этой квартире хоть отбавляй, – книги и статьи об этом мошеннике.

– Если не ошибаюсь, Марина работала в усадьбе, принадлежавшей его семье, – произнес Дмитрий. – Сережа, тебе вроде Кира об этом рассказывала. Я читал в газетах, что в Пригорске хотят отремонтировать усадьбу и сделать музей. Наш мэр даже дает деньги.

– Точно, – кивнул Сергей и с тяжелым вздохом поднялся со стула. – Ребята, поехали в отдел. Хочу заглянуть к нашему Бублику, может, он кое-что интересное накопал.

– Вряд ли, – с сомнением сказал Дмитрий и взглянул на наручные часы – предмет его гордости (он приобрел их по какой-то акции всего за две тысячи рублей и постоянно уверял, что они точная копия швейцарских). – Горбатов, ты на время хоть иногда смотришь? Три часа, как-никак. Тебе судить, утро это или еще ночь, но я сомневаюсь, что Бублик дожидается нас в морге.

Сергей поднял глаза к потолку и, рассматривая трещинку, которая, как паутинка, расползалась от простенького светильника, подумал, что жена снова будет недовольна. Вчера приехала теща, которую он не смог встретить, чтобы довезти до дома ее многочисленные сумки.

Конечно, об этом было сказано Маше и – Горбатов был в этом уверен – снова проведена параллель между ним и давним ухажером жены, нынешним директором супермаркета, разумеется, не в его пользу.

По словам тещи, он во всем проигрывал Эдику – так звали пресловутого директора.

Однажды Сергей в сердцах буркнул, что обязательно с ним познакомится, как только Эдика арестуют, но теща, тучная, страдавшая одышкой, чуть не накинулась на него с кулаками. Пришлось отступить. Он ушел в свою комнату и лег на кровать.

Маша, как всегда, соблюдала нейтралитет и правильно делала: возражать матери было бесполезно.

Вот почему Сергей и не торопился домой. Сегодня, нет, уже вчера, его дома, можно сказать, не было. Позавтракал ни свет ни заря – и на работу. И возвратится за полночь. Вряд ли теща выйдет его встречать.

– Ладно, по домам. – Горбатов сморщился, подумав, сколько информации о нем теща могла выдать жене в его отсутствие. – Завтра продолжим.

Они спустились к машине, и водитель, уже прикорнувший на переднем сиденье, с неудовольствием включил зажигание и погнал автомобиль по безлюдным улочкам Пригорска.

Глава 10

Санкт-Петербург, 1875 г.

Савин не стал испытывать терпение генерал-адъютанта и явился ровно к девяти часам, как и просил Петр Андреевич.

Оказавшись в кабинете начальника жандармов, он вытянулся в струнку, как это делали все подчиненные Шувалова, и его круглое лицо с пшеничными усами приняло скромное выражение – этакий мальчик-паинька.

Однако умудренного опытом генерал-адъютанта было сложно провести.

– Николай Герасимович Савин? – поинтересовался он, глядя сорванцу прямо в глаза.

– Так точно, господин генерал, – отрапортовал корнет, продолжая тянуться макушкой к потолку. – Прибыл по вашему приказанию.

– Мне нужно с вами поговорить. – Шувалов неожиданно для Николая указал ему на стул: – Садитесь.

На лице Савина отразилось изумление. Ему показалось, что он ослышался. Разве генерал пригласил его не за тем, чтобы сообщить о наказании? Или его довольно любезный тон ничего не значил?

– Садитесь, – повторил Петр Андреевич уже громче. – Догадываетесь, зачем я вас пригласил?

– Честно говоря, я боюсь… – начал корнет, но Шувалов перебил его:

– Боитесь? Что ж, очень хорошо. А я, признаться, решил, что вы никого и ничего не боитесь. – Он придвинул к Николаю распухшую папку. – Знаете, что здесь?

Савин покраснел. Значит, он не ошибся – речь пойдет о наказании.

– Вижу, знаете. – Генерал постучал пальцем по картонной обложке. – И все равно я повторю: здесь донесения о ваших, так сказать, проказах, корнет. Вы с юнкером Хвостовым совсем потеряли совесть, если когда-то она у вас была. И я бы мог наказать вас, ваши проделки тянут на судебное разбирательство.

Николай открыл рот, но шеф жандармов сделал знак замолчать.

– Ради вашего папеньки я хочу дать вам шанс, – продолжал он. – Если вы оправдаете мое доверие, можете рассчитывать на снисхождение.

Савин вскочил и щелкнул каблуками:

– Что прикажете сделать, господин генерал?

– Сядьте, – процедил Петр Андреевич и поморщился. Савин был ему неприятен. Его лоснящееся лицо и наглые глаза вызывали тошноту и отвращение. Генерал еле сдержался от желания отвесить корнету пощечину. – Вы знаете Фанни Лир?

Николай улыбнулся, сверкнув белыми зубами: