Шрифт:
Закладка:
— Не могу сказать про себя того же, господин Крансельвадский. Я живу, учусь, отстаиваю свои интересы, не более, — покачал я головой.
— Такие люди пригодились бы в любой семье.
Намёк на присоединение к ним? Да, но я вижу по его глазам, старик понимает, что я никогда на это не соглашусь.
— Я уже нашёл семью, в которой я пригожусь, мистер Крансельвадский.
— Брабинери? — бросил он взгляд на невозмутимую Марианетту.
— Именно.
— А вы не боитесь, что с вас спросят за содеянное, молодой человек? В этом мире любой поступок имеет последствия.
— Тогда бы я предпочёл знать, сколько в вашей личной гвардии людей, господин Крансельвадский.
— Зачем это? — я смог даже заставить его немного удивиться. Хотя ответ был банален.
— Чтобы потом не пришлось созваниваться с вами при пересчёте всех желающих спросить, — ответил я невозмутимо.
Повисла тишина, после которой он рассмеялся.
— Ваш язык остёр, молодой человек, остёр, — погрозил он пальцем.
В этот момент вмешалась Марианетта.
— Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, господин Крансельвадский, но нам надо ещё поприветствовать других гостей.
— Да-да, я понимаю, понимаю… — закивал он. — Тогда не смею вас больше задерживать, госпожа Барбинери. Хорошего вам вечера, надеюсь, что мы ещё пообщаемся.
— Непременно, — кивнула она ему и подхватила меня за локоть, намекая, чтобы я уводил нас отсюда. Мне повторять второй раз было не обязательно.
Я повёл Марианетту прочь от старика, чувствуя себя странно. Она молчала, пусть и выглядела столь же безмятежной, как и прежде, будто не разговаривала с теми, кто приложил руку к разрушению её семьи.
— Ты хорошо держался, — негромко похвалила она меня.
— Там не было ради чего держаться, Марианетта, — ответил я. — Просто старик, просто борзая семья.
— Борзая семья, — рассмеялась она. — Так это ты видишь?
— Я другого не понимаю. Как вы можете улыбаться им после того, как они сделали подобное с вашей семьёй и пытались ещё и ограбить?
— Игра. Это всё игра, Грант. На людях ты улыбаешься, приветствуешь всех, желаешь здоровья, а за спиной грызёшься и дерёшься. Приходится следовать правилам, чтобы не скатиться в анархию.
— Это всё лицемерие.
— Естественно, — не стала она отрицать. — Будь уверен, что у меня было не меньше желания наброситься и выцарапать им глаза, чем у тебя. Но надо ходить с гордо поднятой головой, и показывать, что тебя ни капельки не трогают их попытки задеть. Гордость и достоинство.
— Мне сложно связать гордость и достоинство с этим обществом, — ответил я, окидывая взглядом зал. — Зачем они подошли к нам?
— Посмотреть на тебя, — просто ответила Марианетта. — Оценить, взглянуть на твой характер, на твоё умение держаться. Это очень важно, ведь всё всегда зависит от главы семьи.
— Я не глава вашей семьи.
— Но ты нас защитил, а значит именно ты стоишь между мной и их семьёй. Умеешь ли ты держать себя в руках, будешь лебезить или говорить чётко и прямо. Показываешь страх или уверенность — это очень важно, чтобы понять, чего ждать от тебя. Да и думаю, что главе Крансельвадских было просто интересно лично взглянуть на того, кто едва не забрал у него среднего сына.
— У нас будут проблемы?
— Рано или поздно они точно будут. Но сейчас Крансельвадским требуется собрать силы, оценить угрозу и решить, стоит ли с нами вообще связываться. С одной стороны, на их репутацию бросили тень, что может плохо сказаться на попытке создать собственный дом. С другой, потери могут перевесить все преимущества. Поэтому оценить тебя, будешь ли ты сразу готов вцепиться им в горло, почувствовав угрозу своим интересам, для старика было важно.
— Он оценил?
— О, он хорошо тебя оценил, — рассмеялась она.
Мы ходили медленно по залу, где Марианетта показывала мне присутствующих. Она знала здесь почти всех. Рассказывала, кто чем занимается, какое имеет влияние в обществе и с кем мне стоит познакомиться, а кого избегать.
— А ты не хочешь с ними поздороваться? — поинтересовался я.
— Это будет выглядеть неловко, если я буду к каждому подходить и здороваться, не находишь? Будто бегаю по залу и пытаюсь подольститься, ища поддержки. Нет, мы не за кем не бегаем, у нас есть гордость, и с кем надо, мы поздороваемся. К тому же у нас есть ты.
— Я?
— Ты, — кивнула она с улыбкой. — Ты вызываешь интерес у людей, а потому они точно захотят лично с тобой перекинуться парочкой слов. А теперь… так, видишь тех дам, что стоят вместе?
Я нашёл взглядом группу женщин, человек семь, что переговаривались между собой, бросая на нас косые взгляды.
— Да.
— Надо подойти к ним и поздороваться. Оставишь меня с ними, пожалуйста?
— Не думаю, что они хотят нашего общества.
— Дело не в том, что они хотят. Дело в том, чтобы ты должен показать. Показать, что у тебя всё хорошо, что ты не сломлен и полон сил. Никто не должен видеть твоей слабости, потому что как ты себя покажешь, так к тебе и будут относиться.
— Даже если все знают, что ты не можешь дать сдачи?
— Ну… сейчас-то это не так, — улыбнулась Марианетта. — Сейчас у меня всё хорошо, я полна сил и стремлений. Будущее ждёт, как говорил мой муж.
Её умению двигаться вперёд несмотря на то, что она потеряла всё, вызывало уважение. Как и то, что Марианетта продолжала улыбаться в лицо всем тем людям, которые её ненавидели.
Я отвёл её к женскому обществу, которые по большей части пытались оценить меня, а не её.
— Господа, — кивнула она. — Рада видеть всех вас в добром здравии.
— Госпожа Марианетта, — кивнули они в ответ, не спуская с меня глаз.
— Позвольте представить. Мистер Роковски. Очень целеустремлённый и перспективный молодой человек.
— Перспективный? — улыбнулась одна из них. — Марианетта, не уж то тебя потянуло на молодых?
— Ох, Алиси, скрой свою зависть, — рассмеялась она, отмахнувшись грациозно рукой. — Мы лишь работаем вместе.
— Над чем же? — улыбнулась другая.
— Над всем, — ответила та весело.
— Грант… Грант-Грант-Грант… Я где-то о вас слышала, — одна из присутствующих внимательно вглядывалась в моё лицо.
— Наверное, оттуда же, откуда и все. В полиции ошиблись и вместо опасного преступника задержали меня, а потом долго извинялись, — ударил я наперёд.
— Полиция? А вы опасен, молодой человек.
— Не опаснее коварных женщин, госпожа, — слегка поклонился я, и женское общество на пару с Марианеттой рассмеялись.
Все женщины смотрели на меня заинтересованным взглядом. Одна даже подмигнула мне. Но я чувствовал себя, как человек, которого растянули на операционном столе и хотят вскрыть ради интереса.
И тем не менее Марианетта смогла завладеть их вниманием, позволив мне ретироваться. И если быть честным, то я чувствовал себя куда спокойнее и увереннее в мужском обществе, чем в женском. Ещё в Империи я уяснил для себя одно — женщины были не менее коварны, чем хаос. У нас были женские ордена, как Дочери Войны. И пусть они были слабее орденов космодесантников, это не мешало соперничать с другими на равных.
* * *
— Давно мы с тобой не виделись, Марианетта, — улыбнулась одна из присутствующих. — А потому рассказывай, что за юноша рядом с тобой?
— Мой деловой партнёр. Я наняла его помочь мне по поместью.
— Такого молодого?
— Дело не в молодости, а во внутреннем стержне, — улыбнулась она.
— Так-так-так, о каком именно стержне идёт речь? — подалась вперёд одна из женщин с коварной улыбкой. — Я что-то упустила?
— Ой, молчи ты, — задвинула её обратно на место другая, но сама же и подалась вперёд. — И как? Между вами… ну… есть что-то?
— Бизнес.
— Это так теперь называется? — пошутил кто-то, и все рассмеялись. Кто-то, пряча улыбку за веером, кто-то в ладошку, кто-то открыто.
Улыбнулась и Марианетта.
— Просто бизнес. Мне не хватает людей в поместье, а он из тех, кто умеет находить нужных людей и контролировать всё, несмотря на возраст. Из него вырастет хороший человек семьи.
— Ну раз это просто бизнес, может позволишь мне… с ним пообщаться? — улыбнулась одна из женщин. — Мне нравятся юные и пробивные.
— Нет, не позволю, — с улыбкой ответила она.
— Скучно… — вздохнула женщина. — Но я, будь тоже одинокой, присмотрелась бы к нему, несмотря на возраст. Мало ли что получится…
Марианетта бросила взгляд на Гранта, который сейчас общался с другими. Вроде и молодо выглядит, но даже не скажешь, что ему семнадцать лет. Слишком уверенно, по-взрослому держится. Не отводит взгляда, говорит прямо, и не убегает от проблем. Как её покойный муж. Будь Грант постарше, и она вполне могла бы влюбиться в него…
— У нас деловые отношение, — повторила Марианетта, но уже непонятно, для самой себя или
