с оружием. В течении минуты Ивась и два бывших с ним сталкера были убиты, еще двоеранены, у меня остался один магазин к автомату, а к бандюкам со стороны Агропрома подошло подкрепление. Я не видел окончания боя — срикошетившая от рельса пуля попала мне в бок, и я потерял сознание. Очнулся уже на Баре, в долговском госпитале. Позже узнал, что от верной смерти меня спасли ребята Прапора, которые подоспели, что называется, в последний момент, как в кино. И вот после такой переделки я случайно узнаю сначала про Сарыча, а потом про Уокера и Кристину! М-да….

Я заметил, что долговцы, с которыми мы пообщались на блокпосту, с интересом смотрят на Деда. И впрямь колоритная фигура наш Дед со своей бородкой. Сталкеры — люди молодые, редко кому больше сорока. Условия здесь такие, что молодежи тяжело, уж чего говорить про людей постарше. Из ровесников нашего дедушки могу вспомнить разве что Болотного Доктора да Лесника, ну и еще есть профессор Сахаров на Янтаре. Хотя Сахаров, по-моему, даже моложе.

В "100 Рентгенах" народу оказалось неожиданно немного. Три долговца, попивающие пиво "Оболонь" под соленые орешки, какой-то нейтрал в замызганной "Заре", в лоскутья пьяный и печальный, два новичка, видимо обмывающие свой самый первый и дальний поход в Зону — что ж ты, аж до самого Бара добрались! — и наш с Уокером знакомый Валик Воланд, про которого ходили слухи, что он совсем завязал со сталкерством и уже давно свалил в родной Житомир.

— О! — сказал Воланд, сделав от удивления рот бубликом и таращась на нас с Уокером, как на привидения. — Так аби мені провалитися на місці!

— Живой еще? — Уокер поздоровался со сталкером, потом я с ним поручкался и Деда ему представил. — Все еще в Зоне трешься?

— Давно думал уйти, да старые грехи не отпускают, — Воланд перешел с мовы на русский. — А я все голову ломал, с кем выпить. По-маленькой?

— Можно, — согласился Уокер и достал ту самую одинокую бандитскую бутылку, которую забрал с собой с блокпоста. — Как дела-то?

— Плохо. Нет хабара хорошего. Может, посоветуешь чего?

— Сами не при делах.

— Молокососов набежало. Хоть и гоняют их вояки на Периметре, все равно, в Зону как тараканы лезут. Медом тут, что ли, помазано? И ваших, из России полно. Знаешь анекдот? Сидят в Саркофаге псевдогигант, контролер и кровосос, смотрят новости про то, как на Кордоне сталкеров ловят и возмущаются: "Ось бачь, москалiв понаихало!" — Валик закурил. — А вы куда собрались, такие грозные?

— Никуда, — Уокер откупорил бутылку. — Просто гуляем, воздухом дышим. Какие новости?

— Никаких. Все уныло и печально, как парады в День Незалежности. Ни артефактов, ни другого хабара. Одни долги.

— Говорят, правительственные структуры сталкеров на работу нанимают, — начал Уокер. — Хорошо платят.

— Та и що? — Воланд аж закашлялся. — Я не ссученный какой-нибудь, ты знаешь. Это пусть отмычки или москали ваши на правительство шестерят. Я не буду.

— И это правильно, — изрек Уокер, взяв стакан с водкой и манерно оттопырив при этом мизинец. — Здрав буди, боярин!

— Твоє здоров'я! — Воланд лихо влил содержимое стакана в глотку, крякнул довольно. — Слышал я про Сарыча. Жаль мужика.

— Воистину. Берегите тех, кто вас любит: обычно они приходят внезапно, а уходят неслышно. Наполеон Хилл.

— Чего?

— Ничего. Давай вздрогнем.

Бутылка опустела, Воланд еще что-то пытался нам рассказать, но у нас была другая программа. Новички по соседству с упоением травили сталкерские анекдоты.

— А этот слыхал? Поймали вояки на Кордоне двух сталкеров, у одного в рюкзаке новенькая коробка передач от "Жигулей". Прапорщик составляет административный протокол и спрашивает хозяина рюкзака: "Показывай, что там у тебя?". Сталкер и говорит: "Цэ скринька перепихунцiв". А прапор ему в ответ: "Я тебя, дурака, не спрашиваю, как твоего приятеля зовут — я спрашиваю, что в рюкзаке"! Ха-ха-ха-ха!

Бармен уже заметил нас и ждал за стойкой, когда подойдем. То, что мы с Уокером явились вместе, немало его удивило — Бармен был в курсе нашей ссоры.

— Два хороших человека снова вдвоем? Добре, ей-Богу, добре, — сказал он. — Заслуженным людям всегда рады.

— Есть разговор, Бармен, — сказал Уокер. — Не здесь, наедине.

— Это в подсобку. Проходите, я сейчас.

В подсобку Бармена допускались только самые близкие хозяину заведения люди. Или долговцы. Своего рода привилегия. Так что охранник пропустил нас внутрь, а через минуту и сам Бармен подтянулся.

Говорил Уокер. Бармен принял свою обычную позу: руки сложены на груди, голова наклонена вперед. Слушал внимательно, не перебивал.

— Фотку покажи, — попросил он Деда. — Да, помню. Этот парень был здесь. Точно он. Запомнил я его.

— И куда он пошел? — спросил Дед.

— Не знаю. С Кайзером он был.

— Я ж говорил! — взвился Уокер. — Знать бы, что это сукин сын задумал.

— Вижу я, серьезное у вас дело, мужики, — сказал Бармен. — Но у меня не частное сыскное бюро, и не благотворительный фонд. У меня принцип: всякий труд должен быть оплачен. Поэтому услуга за услугу — я вам информацию, а вы меня за нее отблагодарите, одну работку сделаете.

— Что за работа? — поинтересовался я.

— Пару дней назад мне долговский уполномоченный на Янове капитан Харченко одну посылочку отправил. Очень ценная посылка, серьезные люди на Большой земле ее ждут. И очень нежелательно, чтобы она попала не туда, куда нужно. На вид — просто небольшой бронированный кейс. Я подрядил доставить хабар Валеру Шороха, и с ним его приятель Васян Гуня был. Последнее сообщение от них пришло, когда гонцы на "Юпитере" были. Случилось это вчера утром, с тех пор от них ни слуху, ни духу, хотя Шорох должен каждые три часа со мной на связь выходить. Молчат мои курьеры. Меня это беспокоит. Нужно найти курьеров или груз. Вы мне мой хабар возвращаете, я вам информацию по Кайзеру. Все по совести.

Лишние хлопоты нам ну совершенно ни к чему, но Бармену не говорят "нет". Этот невысокий полный незаметный человек в неизменной меховой домашней телогрейке один из самых авторитетных людей в Зоне. У него налажены отношения со всеми сталкерскими сообществами, может, кроме "Монолита" — хотя нисколько не удивлюсь, если узнаю, что и с монолитовцами Бармен дело имеет. И отказов он не любит. На первый раз простит, пожмет плечами, но если откажешься работать на него второй раз — все, капец. Фразы Бармена "Я в тебе разочаровался, парень" боятся все сталкеры: она означает, что никто в Зоне с тобой дел больше иметь не будет.

— Хорошо, возьмемся, — ответил Уокер за всех.

Бармен кивнул.

— Тогда жду вас с нетерпением, мужики. С