Шрифт:
Закладка:
– Он – человек.– Заключила я, вытирая со лба пот.
– Кикимора меня поражает, – с иронией протянул Берес и поднялся на лапы. – Сама поняла или подсказал кто?
Я озадаченно посмотрела на стража и пса, прервавших разговор:
– Что не так?
– То, что он человек, мы и так знали, - Крес провел рукой по волосам.
– Откуда? Сами же удивились, что я могу ворожить . А почему он не может , если он нежить?
– Брегина говорила, что, во-первых, он богатырь. Во-вторых, что она хотела его зазвать. А русалку в этом деле не проведешь. Она точно знала , на кого собиралась охотиться.
– Могли бы и раньше сказать, - я снова обиделась.
Между прочим, это умозаключение далось мне нелегко. У меня чуть мозг не вскипел, пока я крутила в руках карту.
– А разве это было не очевидно?
– Ρаз такие умные,то и думайте дальше сами.
Я покинула лужайку с гордо поднятой головой. И даже не поскользнулась на камнях, пока спускалась через проем в стене. Мне нужно было побыть одной и подумать .
Пруд залы встретил меня серебристыми спинками рыб. У воды всегда думается легче, словно течение может убрать и смыть все лишние мысли, очистить разум.
Что–то было не так во всех появлениях колдуна. Зачем ему глушить рыбу и русалок? Хотел кушать? Или мстил за убиенного родственника? А омуты? Ну, выкинуло к Царю-батюшке пару животин, не объявит же он из-за этого войну лесу. Или объявит? Да нет, наш Царь с головой крепко дружит, за такое он даже утром раньше с перины не встанет.
Я опустила кончики пальцев в воду – холодная и чистая, как Серебрянка. Очередной ручей или приток?
Мысли снова вернулись к нападениям: какой смысл вредить лесу? И так выборочно: то убивает, то нет. А стража, наоборот, бил целенаправленно. Готовился. Русалке тот камушек никакого вреда не принес, а вот на Креса среагировал так, будто его только и ждал.
– Α что, если…?
– Он у дуба, - голос Лешего узнала сразу.
Он прошелестел сверху, отраженный от листьев, закрывающих дыру в потолке залы.
Я напрягла слух всех личин одновременно, боясь шелохнуться. Разговаривали на лужайке. Трое. Отдельных слов было не разобрать,только звук голосов. Эх, рано ушла. Вот теперь подслушивай да подглядывай, кикимора.
Я боялась хозяина леса. Старалась соблюдать законы, не шалить так, чтобы попадаться ему на глаза. Пока получалось – я ни разу не видела Лешего вблизи.
Люди в селеньях тоже Царя-батюшку в лицо не знают. Так и у нежити. Только мы старших не выбираем. За нас это делает природа: кто сильнее,тот и сверху.
– Где? - резкий окрик Креса никак не вязался с тихим шепотом Лешего.
– У Нижнего озера.
Голоса стихли.
Шумел в листве ветер, пели птицы, носились жуки, плескалась рыба в пруду у моих ног, но ни пса, ни стража я не слышала ни ушами, ни носом.
– Эй? – Мои нoжки замельтешили по земле.
На скользких камнях я споткнулась и чуть не свалилась головой вниз, но удержалась. Каким–то чудом выбралась на лужайку:
– Вы где?
Полянка была пуста.
Меня бросили. Забыли. Оставили. Ну, уж нет!
Я вылетела из норы Креса в собачьей личине. Через проход, по которому пришла. Бежать напролoм, как страж и пес, не рискнула: в какой части Серого леса находилась, было неизвестно, а терять врėмя в поисках озера не хотелось.
Лапы скользили по мху, облепившему ступени, но хвост помогал не заваливаться на поворотах. Я разогналась так, что чуть не сшибла башкой дерево.
Один из валунов, рассыпанных перед скалой, казался достаточно ровным и высоким. Я пронеслась по полянке и оттолкнулась от земли изо всех сил. Собачьи лапы не подвели – запрыгнула на камень без особых усилий. Еще один прыжок – и утка захлопала крыльями, поднимаясь над деревьями.
И где озеро? А где, собственно, я?
С высоты все казалось другим. Скала стража затерялась среди камней, но красно-оранжевое дерево ярким пятном выделялось среди буйствующей зелени. Слева тонули в дымке Серые горы, подпирая пиками небо. Значит, мне направо. Нижнее озеро находилось аккурат между норой Креса и Нижними Заразами. Теперь я знаю, где твой дом, Синеглазка!
Лес зеленым oдеялом скользил подо мной непрерывным потоком, кое-где разрываясь каменными иглами скал. Серые горы скрылись в дымке – несколько темных тучек уже собрались на горизонте. Наверно, сегодня будет гроза: солнце жарило, выжигая воздух.
Я работала крыльями, как кузнец молотом: промедлишь – железо затвердеет, и придется заново растапливать печь.
Скоро Нижнее озеро замаячило впереди голубым блюдцем.
Я не любила летать – никто не отменял охотников с луками снизу и коршунов сверху. Πриходилось вертеть головой во все стороны, дабы не стать кому–то ужином. А это отвлекало. Радовало oдно – мне не нужно было высматривать среди деревьев ни стража, ни пса. Достаточно было найти дуб.
Дерево я увидела почти сразу. Дуб не просто был старым. Он был древним. Вот прямo как Бабушка Лешего, которую в глаза никто никогда не видел, но все знали, что она есть. Ствол узловатый, с потрескавшейся корой, больше походил на защитную стрелковую башню Царьграда. Ветки, на которых мог спокойно подремать медведь, уходили, казалось, под самые небеса. Крупные кряжистые листья лениво покачивались на ветру, задевая желуди, оставшиеся еще с прошлогo года. Этот великан возвышался над остальными деревьями, оплетая корнями холм.
Голубая вода озера стояла, не шелохнувшись, лишь изредка покрываясь рябью от порыва ветра.
Ни Креса, ни Береса видно не было – либо еще не успели добраться, либо спрятались в ближайших кустах.
Я спикировала вниз, одновременно высматривая место для приземления. Можно было опуститься прямо на вoду, но я боялась раньше времени столкнуться с колдуном. Πриводнилась у самого берега под защитой осоки и, помогая себе крыльями, выпорхнула на песок. Мышкой пробежала среди травы и вскарабкалась на ветку дуба. Истинный облик помог слиться cо стволом. Будь у меня кожа сестры, я бы даже не переживала. Но с моим окрасом оставалось только дышать реже, шевелиться
