Шрифт:
Закладка:
Оторвав накопитель от дощечки и вновь обретя нормальный вид Ссешес недовольным голосом произнес: — И вообще, заканчиваем гоблинов пинать, пошли ка лучше поедим, а то у меня с этими ученичками с самого утра во рту даже сушеного мха не было. — С этими словами дроу всучил кадорину пластинку с рунами и развернувшись неспешным шагом двинулся вглубь корридора…
20.10.1941 г. Минск. Кабинет подполковника Абвера Феликса Герлица.
Затянутое тучами небо и завывающий в щели окон ветер не добавляли нынешнему хозяину кабинета хорошего настроения. А всего лишь оттеняли уже имеющееся глухое раздражение. Которому Герлиц был обязан тому самому диверсионному отряду который уже мог составить конкуренцию любой теще по количеству испорченных нервов на единицу времени. Но ничего — как говорится, отольются кошке мышкины слезы. И самым хорошим подтверждением этой старой русской пословицы стал звонок, выведший подполковника из депрессии.
— Да, оберстлейтенант Герлиц. — неразборчивое хрипение и бурчание в телефонной трубке и сложная дробь выбитая пальцами по столешнице — Да, с нетерпением жду!
Зажав пальцем рычаг аппарата и стремительно набрав номер хозяин кабинета дождался пока на другой стороне не поднимут трубку и буквально скороговоркой произнес:
— Вальтер бросайте свои бумаги и идите ко мне. Эти индюки из функабвер наконец-то закончили. И захвати этого твоего лейтенанта — Шрепфера? Если я не ошибаюсь?
Короткий жалобный звяк аппарата после падения на него телефонной трубки и уже значительно повеселевший подполковник пододвинул к себе пепельницу и с наслаждением затянулся извлеченной из портсигара сигаретой. Хоть это был не его любимый Nil, но в текущий момент Феликс мог этим пренебречь — градус настроения стремительно повышался. Мало того что ему удалось придумать замечательный план, так еще его реализация вот-вот должна была войти в финальную стадию. А все началось со случайной встречи в кафе, когда потягивающий отвратительное кофе оберстлейтенант люфтваффе напротив вызвал в мозгу Герлица чуть ли не короткое замыкание. Наверно сама судьба свела в тот момент за одним столиком командира первой эскадрильи непосредственной поддержки войск Вальтера Хагена и так остро нуждающегося в свежем взгляде на свою проблему подполковника Абвера. Слово за слово и уже через несколько минут чисто теоретическая проблема связанная с поиском затерянной где то в лесах радиостанции стала приобретать вполне себе материальное решение. Тем более что специалисты функабвера вместе с целым зоопарком из двух мобильных пеленгаторов уже как неделю находились в прямом подчинении Герлица и до сих пор не могли его ничем порадовать. То есть — радовать то они его радовали — но вот добраться до начерченного на карте района поисковые группы так и не смогли. Что уже заставляло задумываться или о полной некомпетенции или о какой то чертовщине. Правда подчиненные и солдаты поисковых отрядов мягенько так и про себя намекали на идиотизм начальства, заставляющих их бестолку шляться по этим проклятым русским болотам.
Как оказалось мысль скрестить ужа с ежом, возникшая в процессе перемывания костей ничего не понимающим кабинетным "спецам" из за которых реальные офицеры не могут ничего сделать с этими проклятыми диверсантами, вполне себе плодотворно развилась в наброски сделанные от руки на салфетке. Которой через пару часов оба оберстлейтенанта и размахивали перед носом присланного с пеленгаторами из Берлина майора Штиле. Первые несколько минут выражение его лица плавно менялось со скучающе раздраженного на скептическое. А вот после того как срочно вызванный командир третьего штаффеля Лотар Шрепфер притащил с собой полную схему установленного на его "штуках" радиокомпаса Peil G-IV, разговор стал принимать более практические формы.
Нет — Вальтера подполковнику Герлицу послало само небо — еще бы пару недель и возглавляемый им штаб эскадры непосредственной поддержки сменил бы дислокацию из пригорода Минска на какой-нибудь как выражаются эти немытые русские — "Новоклоповнинск" и этой несомненно счастливой встречи не произошло бы. А так — с помощью кучи телефонных звонков, километров убитых нервов, истинно нордической настырности и некоторого везения Феликсу все же удалось выбить на некоторое время несколько "штук" в свое подчинение. И получить добро на свои странные опыты.
Сама переделка радиокомпаса на другую частоту и обсасывание некоторых наметок в отношении осуществления бомбометания при использовании столь чудовищного изобретения несомненно сумрачного германского гения, заняла почти неделю. Благо большая часть работ проводилась без привлечения самолетов, оторвать которые с боевых вылетов на такой срок было бы для руководства эскадры как острым тефтонским мечом по одному месту. А в тиши специально выделенных кабинетов спецы функабвера и пара привлечнных аэродромных техников с помощью каких-то своих шаманских методов добились таки результата. О чем подполковнику только что стало известно из короткого телефонного звонка.
— Доброго дня, Феликс! — радостная улыбка, как будто неотлипающая от лица подполковника люфтваффе резко контрастировала с постоянно недовольным видом хозяина кабинета и уж никак не смахивала на каменную маску пришедшего вместе с гостем лейтенанта в новенькой летной форме, подозрительно бодро козырнувшего и на одном выдохе молодцевато представившегося:
— Лейтенант Лотар Шрепфер, к вашим услугам.
Но расшаркивание было прервано довольным как мартовский кот майором Штиле, на своих руках принесшего и продемонстрировавшего собравшимся ящик переделанного радиокомпаса, не забыв при этом похвалить себя любимого:
— Вот, в связи с озвученными вами жесткими сроками, герр оберст пришлось пойти на некоторые жертвы в селективности и чувствительности, но у нас получилось. Думаю после апробации подобную — только специально разработанную аппаратуру можно будет применять и для более важных дел, а не только для поиска ваших… — тут разговорившийся на радостях майор проглотил окончание своей прочувствованной речи, поймав наполненный неземной любовью к ближнему взгляд подполковника. Герлица уже на уровне безусловных рефлексов дергало любое упоминание о этих самых неуловимых диверсантах. А уж когда ему стало известно как его за глаза стали называть после провала очередной операции по поиску и уничтожению и проявленной в кабинетах "Тирпиц-Уфер, семьдесят два", то поднимать эту тему в разговоре с "Болотным хорьком" стало просто небезопасно. Память подполковник имел отличную, а воображение, отягощенное профессиональными навыками и паранойей, у него всегда было наравне. — В общем если все будет в порядке и русские не изменят своей привычке то уже сегодня днем можно провести испытание.
— Никаких испытаний —
