Шрифт:
Закладка:
Северянин осторожно уронил камень в пылающий центр жаровни. Через мгновение он вспыхнул желто-синим пламенем.
– Уголь, – сказал Фафхрд.
Мышелов вцепился, словно когтями, в свой слабо мерцающий ящичек, как будто хотел поднять его и метнуть сквозь стену и через Внутреннее море.
Вместо этого он разжал пальцы и картинно уронил руки по бокам,
– Я ухожу, – тихо, но очень четко объявил он и так и сделал.
Фафхрд не поднял глаз. Он опускал в жаровню второй черный камешек.
Северянин снял браслет, подаренный ему Немией, и поднес его поближе к глазам; потом он сказал: «Медь… стекло», разжал пальцы и уронил браслет в разлитое на столе вино. После того как Мышелов ушел, Фафхрд осушил свою переполненную кружку, затем осушил кружку Мышелова, вновь наполнил ее и продолжал отхлебывать вино, опуская один черный камень за другим в пылающую жаровню.
* * *
Немия и Очи Ого уютно сидели рядышком на роскошном диване. Обе были в пеньюарах. Несколько горящих свечей создавали желтоватый полумрак.
На низком, отражающем свет столе стояли хрупкие графины с вином и ликерами, хрустальные бокалы с тонкими ножками, золотые блюда со сластями и деликатесами, а в самом центре лежали две одинаковые по размеру кучки драгоценных камней, сверкающих всеми цветами радуги.
– До чего же жуткие зануды эти варвары, – заметила Немия, деликатно подавляя зевок, – хотя изредка они и могут приятно пощекотать чувства. У этого было чуть побольше мозгов, чем у прочих. Я думаю, он мог бы догадаться, в чем тут дело, если бы только я не совместила настолько точно два щелчка, когда застегивала на его запястье браслет с фальшивым кошелем и одновременно – мой медный подарок. Удивительно, как легко загипнотизировать варваров медью с любыми кусочками стекла, похожими по цвету на рубины и сапфиры, – я думаю, что эти три первичных цвета парализуют их примитивные мозги.
– Умница, умница Немия, – ворковала Очи Ого, нежно лаская собеседницу. – Мой малыш тоже чуть было не догадался, в чем дело, когда я подменила ящичек, но потом он начал угрожать мне своим ножом и увлекся этим. Он даже уколол меня между грудями. Я думаю, что у него грязное воображение.
– Дай я сотру поцелуем эту кровь с твоей груди, дорогая Очи, – предложила Немия. – О, как это ужасно… как ужасно.
Вздрагивая от целительных процедур Немии, у которой был слегка шершавый язык, Очи сказала:
– Почему-то он очень нервничал насчет Ого.
Ее лицо утратило всякое выражение, выпяченные губки слегка приоткрылись.
Богато задрапированная стена напротив издала торопливый звук шагов, а затем прокаркала сухим, хриплым голосом:
– Открой свой ящичек, Серый Мышелов. А теперь закрой его. Девочки, девочки! Прекратите свои сладострастные игры!
Немия и Очи, смеясь, прижались друг к другу. Очи сказала своим естественным голосом, если таковой у нее был:
– И он ушел, все еще думая, что Ого существует. Я совершенно уверена в этом. Боже, ну и бесятся же они, наверное, сейчас!
Немия откинулась назад и заметила:
– Я думаю, нам придется принять кое-какие специальные меры предосторожности, чтобы они не могли вломиться к нам и забрать свои драгоценности.
Очи пожала плечами:
– У меня есть пять мингольских наемников.
Немия ответила:
– А у меня есть три с половиной душителя из Клеша.
– С половиной? – переспросила Очи.
– Я посчитала Икси. Нет, серьезно!
Очи нахмурилась на время, которое занимает половина удара сердца, потом решительно тряхнула головой:
– Я не думаю, что нам стоит беспокоиться о том, что Фафхрд и Серый Мышелов могут напасть на нас. Их гордость будет уязвлена тем, что мы, девушки, надули их, и они немного посердятся, а потом бросятся на край света в погоню за каким-нибудь приключением.
– Приключения! – сказала Немия таким же тоном, каким говорят: «Выгребные ямы и уборные!»
– Понимаешь, на самом деле они слабаки, – продолжала Очи, воодушевляясь. – У них совершенно нет желаний, амбиций, настоящей страсти к деньгам. К тому же будь они у них – и не проведи они столько времени в мрачных местах вдали от Ланкмара, – то им было бы известно, что король Илтхмара воспылал страстью к драгоценностям, которые невидимы днем, но сверкают ночью, и предложил за мешок звездных камней половину своего королевства. И тогда им бы и в голову не могла прийти такая глупость, как пытаться продать их нам.
– Как ты думаешь, что он с ними будет делать? Король, я имею в виду.
Очи пожала плечами:
– Не знаю. Построит планетарий. Или съест их. – Она на мгновение задумалась. – Если как следует подумать, то нам было бы лучше уехать отсюда на несколько недель. Мы заслужили отдых.
Немия кивнула, закрывая глаза:
– Это должно быть место, совершенно непохожее на то, где Фафхрд и Мышелов ввяжутся в свое очередное – уф! – приключение!
Очи тоже кивнула и мечтательно произнесла:
– Голубое небо и рябь на воде, безукоризненный пляж, теплый ветер, цветы и повсюду стройные рабыни…
– Я всегда мечтала о таком месте, где не было бы серых будней, а одно только совершенство, – сказала Немия. – Ты не знаешь, в какой половине Илтхмарского королевства меньше всего серых будней?
– Моя дорогая Немия, – пробормотала Очи, – ты настолько образованна. И такая умница. Ты, без сомнения, лучший вор во всем Ланкмаре, после кое-кого другого.
– А кто этот другой? – заинтересовалась Немия.
– Конечно же я, – скромно ответила Очи.
Немия подняла руку и ущипнула подругу за ухо – не очень больно, но достаточно сильно.
– Если бы от этого зависели хоть какие-нибудь деньги, – спокойно, но твердо сказала она, – я бы показала тебе, что все совсем наоборот. Но поскольку это просто разговор…
– Дражайшая Немия.
– Прелестнейшая Очи.
Две девушки обнялись и крепко поцеловали друг друга.
* * *
Мышелов, плотно сжав губы, сидел в отделенной от зала занавеской кабинке «Золотой миноги», таверны, во многом похожей на «Серебряного угря», и свирепо глядел через стол.
Постукивая по столу кончиком пальца и сотрясая душистый спертый воздух своим голосом, он говорил:
– Удвой эти двадцать золотых монет, и я проделаю этот путь и выслушаю предложение принца Гваэя.
Очень бледный человек, сидящий напротив него и щурящийся, словно даже пламя свечей было для него невыносимо ярким, тихо ответил:
– Двадцать пять – и ты будешь служить ему еще один день после прибытия.
– Ты что, считаешь меня ослом? – угрожающе спросил Мышелов. – Я, может быть, и улажу все его неприятности за один день – обычно мне это удается, – а что потом? Нет, никаких предварительно обговоренных услуг. Я только выслушаю
