Бланш еле смогла сказать — слова шелестели в воздухе, как крылья умирающей бабочки: чуть-чуть слышно на фоне обычных звуков в подвале — храп, чьи-то крики, стук шагов:

— Хорошо, если так. Я устала бояться, что меня сделают куклой. Это страшно — быть куклой. Рауль не скрывал от меня свои эксперименты. Я знала имена и адреса его пациенток. Я навещала некоторых… Тех, кто оказался на Оленьем и еще других… Я предупреждала о фигурках. Некоторые позволяли их инактивировать, потому что быть куклой — гадко.

— Ян Ми вы тоже инактивировали фигурку?

Бланш кинула на Вик тревожный взгляд, но все же ответила:

— Да. Не в последний приход. Незадолго до её смерти, точнее убийства. Рауль, к сожалению, убивал своими непроверенными лекарствами… Он не сильно ограничивал мою свободу. Он позволял мне гулять по городу вместе с зомби. К счастью, зомби легко управлять — они туповаты и забывают адреса и наносимые визиты.

Вик напомнила:

— Ян Ми вы навещали вместе с Раулем.

Бланш пошевелилась, вспоминая:

— Он нагнал меня уже у дома Ми. Пришлось идти с ним. Ми уже была мертва… Я тогда так устала от смертей, так устала от боли, от крови, от лжи… А его волновали только проклятые костяные фигурки! Ми лежала мертвая в крови, а он спешно раздевал её и проверял фигурку! Его волновало только это, а не то, что умерла моя подруга… Это ужасно — когда мужа волнуют только собственные эксперименты, а не жена и её переживания. Тогда во мне что-то перегорело. Я поняла, что за Ми он должен ответить, а полиция даже дело не возбудила.

— Это вы наняли кого-то делать надписи на стенах? — поняла Вик.

— Я хотела, чтобы полиция наконец-то зашевелилась. Я хотела, чтобы Рауля остановили — я тогда была не в себе и не понимала, чем это грозит. Я не понимала, что Рауля казнят за такое, и он не доделает лекарство. Я поняла это только сегодня, когда окончательно свихнулась. Когда оказалась одна в Аквилите.

— В Аквилите всего лишь светомаскировочный режим. Война идет.

Бланш вздрогнула, удивляясь:

— Война? С кем… Зачем… Впрочем, неважно. Я о ней не знала.

— Бланш… Вы не окончательно свихнулись сегодня. Вы сегодня выздоровели.

Она горько рассмеялась:

— Тогда мне это расплата за то, что торопила Рауля. Он должен жить, чтобы спасти всех. Понимаете? Он должен жить… Если он не будет жить — умрет слишком много женщин. Я расплачу́сь с богами за смерти тех женщин своей жизнью. Я расплачу́сь вместо него. Просто помогите мне, Виктория. Вы сами фея. Вы должны все понимать.

Вик встала:

— Я постараюсь. — Ей надо было спешить.

Она вышла в коридор — в соседнюю камеру как раз заводили двух понурых, избитых карфиан. Констебль, закрывая за Вик дверь в камеру, пояснил:

— Пьяная драка на улице. Жарковато начали отмечать конец войны.

Вик кивнула — она боялась, что причина совсем не в этом:

— Проводите меня, пожалуйста, в камеру нера Аранда.

— Конечно. — Констебль повел её чуть дальше по коридору: — Вам открыть или…?

— Нет, — Вик замерла перед решеткой, всматриваясь в Аранду и надеясь, что она сможет получить ответы или хотя бы увидит его реакцию. — Мне надо задать всего пару вопросов. Это я могу сделать и через решетку.

Лежащий на узкой, незаправленной койке мужчина, смотря в грязный, давно небеленый потолок, напомнил:

— Я не буду отвечать без адвоката.

Вик разрешила Аранде:

— Можете не отвечать. Мне все равно от вас не это нужно. — солгала она. — Я даже знаю, что вы завтра скажете на допросе. Вы вспомните Фишера и расскажете об альбиносах.

— Я не буду отвечать без адвоката.

— Костяные фигурки — гри-гри, да?

Аранда упрямо сказал в потолок:

— Я не буду отвечать вам без адвоката. Завтра он придет и заберет Золу — её перевезут в психиатрическую клинику в Арисе, а вам не поздоровится.

— Вы не знали, что это не гри-гри. Что фигурки — часть вольта. Вы думали, Бланш убивает, инактивируя гри-гри. Вы думали, что Бланш убийца.

Он резко сел на койке:

— Зола не убийца.

— Именно это я и сказала. Фигурки не гри-гри. Единственный гри-гри изготовил Дакарей, и вы его видели у его невесты, — Вик еще не выжила из ума, чтобы называть её имя — захочет, сам вспомнит. — А вас потом обманули. Фигурки — часть вольта.

Аранда прищурился, но промолчал. Вик решилась — она задала самый важный для себя вопрос:

— Кто Мудрый в вашем доме?

Аранда замер, а потом все же ответил:

— Мудрые не покидают Карфу. Без них род потеряет защиту.

Вик грустно улыбнулась и констатировала:

— Вы слишком белый для своей семьи. Вы слишком белый, чтобы вас посвящали в тайны рода. Даже Абени, при всей её незаконнорожденности, ближе роду, чем вы. Полагаю, примитивописи и прочему, что входит в колдовство Карфы, вас обучал Дакарей?

— Откуда вы это знаете?

— Точно. Расизм не бывает только белым. Вы оказались слишком белым для своей семьи. Простите, мне нужно спешить — надо выяснить, кто же бокор в вашем доме. — она спешно понеслась по коридору, а вслед её неслось:

— Мудрые не покидают Карфу! Вы ошибаетесь!

Глава 69 Неожиданные дары ночи

Грег положил трубку на телефонный рычаг. Уперся в него взглядом, словно искал себе оправдание и не находил. Как ни поступи, все едино — неправильно. Только и предавать доверие не хотелось. Может, именно сейчас она отчаянно нуждается в помощи, а он медлит…

Видимо, он выдал себя чем-то. Например, молчанием. Или сжатыми кулаками. Пришлось давить вспышку острого недовольства самим собой и разжимать пальцы. Одли сочувственно спросил:

— Что-то серьезное?

Брок сидел на подоконнике у открытого окна и тихонько пил колу прямо из бутылки — Себ принес. Сам Кейдж сидел за своим столом и что-то излишне бодро печатал на машинке. Та то и дело звенела.

Грег отрицательно качнул головой, потом посмотрел на часы — время подбиралось к десяти. Надо было на что-то решаться.

— Мне надо…

Одли встал и, обойдя стол, сочувственно хлопнул его по плечу:

— Иди домой.

— Я вернусь. — твердо сказал Грег. Он только убедится, что все в порядке и сразу же вернется.

— Да необязательно, — отмахнулся Одли.

— Хрень… Я нужен тут!

— Не нужен, — поправил его Одли, настоятельно разворачивая к двери: — давай! Только воду не забудь проверить в паромобиле, чтобы тебя не взорвали. Осторожненько,