Я подошел к промышленному району и стал ждать, гадая, что побудило Кардо и Томмазо выбрать то же место, куда я заманил Альберто, чтобы убить его.

Получив небольшое сообщение от Колеллы, подтверждающее, что он на месте и готов сделать то, что ему приказали, я прекратил колебаться и прошел через дыру в заборе.

* * *

– Почему? – повторил Меццанотте.

Словно пробудившись от сна, Вентури оглянулся на него.

– Почему я их убил?.. Только ради любви, зачем же еще? – ответил он, широко разведя руки и выдавая обезоруживающую улыбку, настолько неуместную, что она граничила с безумием.

Его внимание привлек звонящий мобильник. Дарио ответил на звонок и несколько минут разговаривал приглушенным голосом.

– К сожалению, я не могу остаться, – заявил он наконец, дав отбой. – Однако даже если б я попытался объяснить, сомневаюсь, что ты меня поймешь. К тому же какой в этом смысл? К рассвету и ты, и твоя девушка, вы оба умрете. Мне просто нужно решить, как именно, – чтобы вина во всем ложилась на тебя. А теперь прошу меня простить, но долг зовет.

Перед уходом Дарио приказал Колелле, нагруженному оборудованием для видеонаблюдения, охранять пленников до дальнейших распоряжений.

– Не выпускайте их из виду ни на минуту, – распорядился он. Затем указал на Меццанотте. – Если он попытается предпринять что-нибудь, сначала застрелите девушку.

Оставшись наедине с пленниками, избегая гневного взгляда Рикардо, Колелла занервничал и смутился.

«С каких это пор он продался? – подумал инспектор. – Наверное, с самого начала». И именно он предупредил людей в черном в ту ночь, когда Рикардо спускался в подземелье. Больше Меццанотте ни с кем не разговаривал.

– Филиппо, мерзавец, ты мне за это заплатишь! – заорал он.

– Мне жаль, Кардо, правда жаль, – лепетал испуганный Колелла. – Я не знал, что это закончится вот так. Мне просто нужно было следить за тобой и сообщать о том, что ты делал. Никто не говорил мне, что будут смерти…

– Если ты действительно сожалеешь, то отпусти нас, – возразил Меццанотте. – Или наша смерть тоже будет на твоей совести.

– Как мне это сделать? Попытайся понять меня: если я отпущу вас, эти парни меня закопают…

– Я считал тебя другом, я всегда поддерживал и защищал тебя. Как ты смеешь так поступать со мной?

– Мне обещали деньги, немалые деньги, и место в компьютерном отделении почтовой связи, – хныкнул Колелла. – Знаешь, Кардо, в «Полфере» мне хреново, к тому же с матерью все хуже и хуже, ей нужно больше помогать, но мы не можем себе этого позволить… Как же мне было отказываться?

Рикардо обрушил на него еще несколько оскорблений, затем затих и погрузился в мрачное молчание. Некоторое время единственными звуками в комнате были беспокойные шаги, которыми Колелла мерил пол.

– Филиппо, мне нужно в туалет, – объявила Лаура в какой-то момент.

– Жди, – хрипло ответил Колелла, не прерывая своих шагов. – Или писай в штаны. У меня и так хватает проблем.

– Я умоляю тебя, нет сил терпеть, – настаивала она. – Вон там есть туалет, который не так уж кошмарен; я видела его раньше, когда мы приехали. Я не хочу пачкаться.

Рикардо бросил на нее вопросительный взгляд, но Лаура игнорировала его. Он сразу понял, что она что-то задумала. Ее поза изменилась – она держала спину прямо, выпячивая грудь, а свои длинные стройные ноги раздвинула так, что это невозможно было не заметить. Даже ее голос изменился: он стал более низким и теплым, полным чувственности. Лаура больше не была похожа на себя прежнюю; в ее глазах горел огонек, который Рикардо уже видел раньше. Это было во время церемонии посвящения, когда Лаура вела себя так, будто была одержима Мами Вата.

Колелла тем временем почесывал голову, не зная, что делать. Затем взял в руки мобильный телефон и стоял, раздумывая, что будет правильнее – принять решение самостоятельно или побеспокоить начальство из-за такой ерунды.

– Ну же, Филиппо, пожалуйста, сделай это для меня… Что тебе стоит? – вернулась к уговорам Лаура, не обращая внимания на попытки Рикардо отговорить ее, энергично мотая головой.

Взгляд Колеллы несколько раз метнулся от голых ног девушки к экрану телефона.

– Хорошо, – наконец согласился он, убирая мобильник. – Я отведу тебя в туалет, но без фокусов, поняла?

Затем достал из кармана ключ и отстегнул Лауру от радиатора. Как только она встала и взяла свою сумку, он снова защелкнул на ее запястьях наручники и, под беспокойным взглядом Меццанотте, который беспомощно ерзал, натягивая свои путы, вывел ее из комнаты.

* * *

В темном коридоре Лаура шла впереди своего тюремщика, следовавшего за ней с пистолетом в одной руке и фонариком в другой, и ей не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, что его глаза прикованы к ее маняще покачивающимся ягодицам. С досадой, на которую девушка старалась не обращать внимания, она ощущала его нарастающее возбуждение, поскольку снизила психологический барьер, чтобы улавливать малейшие движения его души.

От нее не ускользнули удивление и озабоченность Кардо ее поведением, но как она могла объяснить ему – тем более что для этого не было ни возможности, ни времени? Какова была бы его реакция, если б она сказала ему, что впервые в ней явственно проявилось присутствие – и теперь Лаура была уверена, что это действительно она, русалка, заклинательница змей. В ее голове раздался голос, и девушка мгновенно поняла, что он принадлежит женщине на крокодиле из ее сна; голос, который она не могла услышать тогда, потому что еще не открылась ей, не отдала свою преданность.

«Ты помнишь, как он смотрел на тебя в тот вечер в общественном центре, а потом в машине, когда вы приехали сюда? – прошептала ей Мами Вата. – Ты почувствовала его желание… Используй это, используй как оружие против него. Я буду вести тебя».

Лаура догадалась, что ей делать. И позволила богине – или духу, или тому, кем она была – подсказать ей, как это сделать.

Когда она оказалась перед туалетом, дверь которого валялась на полу без петель, Колелла заставил ее остановиться и обшарил помещение лучом фонарика, задержавшись, в частности, на окошке, которое было слишком маленьким и слишком высоко расположенным, чтобы Лаура могла использовать его для побега. Пол был завален щебнем и мусором, но сантехника оказалась практически неповрежденной. Кивнув в знак согласия, Лаура вошла в комнату. Бросив взгляд на унитаз, весь в пыли и паутине и не имевший сиденья, она повернулась к Колелле, который остался за порогом, выказывая некоторое смущение, и сморщила носик.

– Здесь так грязно… Не будешь