Тяжелая скрытая дверь подалась внутрь, не издав ни единого звука. Рычаги и петлицы хоть и выглядели древними, но, по всей видимости, регулярно смазывались и прочищались от песка. Слепой знаком руки позвал Налека следовать за ним, и сам вошел внутрь. Налек держался руками за стены узкого коридора, не сводя глаз со спины хозяина.

-Извиняй за свет, парень. Мне не раз говорили, что пора бы тут повесить пару лампочек, но мне самому как-то все равно, а вот незваным гостям лишние хлопоты. Так, сюда. Твоя комната здесь.

Наконец, за еще одной дверью, хозяин включил свет. Налек инстинктивно прикрыл глаза рукой, но, немного привыкнув к свету, он быстро осмотрел комнату, в которой ему предстояло какое-то время жить. Она была маленькой и неуютной. Здесь не было окон, а в углу стояла одинокая кровать, рядом с которой находились стул и неубранный стол, заваленный какими-то деталями и запчастями. Также он заметил черные выжженные отметины на стенах и даже на потолке – следы бластерных выстрелов.

Хозяин, каким-то образом догадавшись, о чем думает Налек, презрительно фыркнул.

-Невозможно спрятать тех, кто сам приводит за собой дюжину охотников. Что касается этой комнаты… не так давно в ней какое-то время прятался стрелок, скрывавшийся то ли от республиканского, то ли от хаттского правосудия. Так он даже выйти из комнаты боялся. Днями напролет валялся на полу и пялился в потолок, а иногда, когда ему становилось особенно скучно, подбрасывал вверх пустые банки и палил по ним на лету. Практиковался, значит.

-Что же с ним стало?

-Без понятия. Однажды, он просто пропал. Может, не выдержал и пошел скитаться под открытым небом, а может его поймали те, от кого он прятался, отвезли в дюны и бросили в пасть сарлаку.

-У тебя здесь есть и другие комнаты. Много?

Старик повернул голову в его сторону, чтобы Налек мог видеть его лицо.

-А вот это тебя не касается, парень. Я позабочусь о том, чтобы ты оставался в безопасности ночью, а это уже роскошь на этой поганой планете. Но даже не думай расхаживать тут у меня за спиной. Предупреждаю сразу. Так что, мы поняли друг друга?

-Вполне.

-Вот и славно. Тогда шагай за мной парень, я покажу тебе другой выход. Так, на всякий случай.

Три дня прошло с тех пор, как Налек впервые ступил на эту пыльную планету. За это короткое время он сумел вполне изучить окрестности, но так и не приблизился к своей цели – найти подходящего пилота. Он много времени проводил в местном баре, где в основном собиралось одно отребье, не заслуживавшее внимания. Он пытался выяснить, где же были все те люди, которых «стоило знать», но безуспешно. Несмотря на то, что он вполне убедительно притворялся торговцем черного рынка ценностей, желавшим сбыть редкую диковинку, местные не торопились доверять такому, как он, чужаку.

Неожиданная задержка в планах раздражала Налека. С тех пор, как он вместе с Сатто обнаружил пещеру на планете Танн, прошло уже больше недели. То, что Сатто нашла внутри обелиска: скрытые указатели и загадочный голос некой сущности все больше терялось в тумане прошлого. Надежда обрести Силу вновь возродилась в нем в той пещере, и тем больше его теперь злило то, что такое незначительное препятствие, как отсутствие подходящего транспорта удерживало его от желаемой цели. Он все чаще мысленно возвращался к своему прежнему плану: просто угнать какой-нибудь неплохой корабль и самому отправиться в путь как можно быстрее, как вдруг, однажды, случай все же представил ему другую возможность.

На четвертый день пребывания на Татуине, Налек проснулся рано. Он сумел лишь ненадолго сомкнуть глаза. Всю ночь его мучили кошмары: причудливо переплетенные последние воспоминания из храма джедаев и его наказание. В бессознательном бреду он видел перед собой все те же лица, возвышавшихся над ним магистров, от которых он, уже на протяжении многих лет, никак не мог избавиться. Они стали частью его кошмаров, словно наваждение, которое никак не хотело отпускать. Иногда они насмехались над ним, иногда, как и в последнюю ночь, были серьезны и незыблемы, словно статуи из камня. Ему было так страшно, когда магистр Теу в очередной раз прикладывал к его животу холодный эфес светового меча, шептал ему на ухо лживые слова утешения, и лишь потом активировал горящее лезвие, раз за разом протыкавшее его насквозь. Тогда он корчился на полу от боли, и, что еще хуже, от всепоглощающей пустоты. Только полностью пройдя через этот кошмар заново, он просыпался посреди ночи в холодном поту. Но были и другие сны, в одном из которых двое стражников в масках гнались за ним. Как бы быстро он не бежал, те неизменно настигали его, хватали своей железной хваткой Силы и душили, не ведая сострадания обычных существ. От этого он не умирал, но становился высохшим, пустым, слабым.

Сны о храме сменяли один другой, но неизменным оставался сдавливавший его грудь неконтролируемый ужас. Лишь с пробуждением страх понемногу отступал, уступая место растущей от раза к разу злости. Он злился на себя за то, что был так слаб тогда, когда позволил этим высокомерным праведным повелителям уничтожить себя. Злился на то, что после стольких лет поисков, так и не сумел найти исцеление. Наконец, он злился на себя за то, что по-прежнему видел эти сны, каждый раз заново переживая все то унижение и весь тот страх. Он боялся так сильно, что ему становилось противно от собственной трусости и бессилия что-либо изменить.

Он вышел наружу, когда было еще совсем холодно. Пустыня Татуина была жарким местом днем, и морозной ночью. Старик, который так и не сказал ему своего имени, все также сидел на своем обычном месте. Налек хотел было спросить, когда тот успел поспать, да и поспал ли вообще, но передумал. Каждый раз, когда он спрашивал его о чем-либо, то чувствовал дистанцию, которую хозяин установил между ними. Когда Налек напрямую спросил его о приличном пилоте, то получил следующий ответ: «Я же предупреждал, парень, чтобы ты не разнюхивал. Еще раз, и я вышвырну тебя вон». Тогда он счел за лучшее не спрашивать, как именно тот собирался это сделать, но что-то ему подсказывало, что так прост, как