была сигарета. Страшная боль. И тогда, скорее всего не по своей воле, а по протесту души и тела, всего своего существа, я отчаянно оттолкнула стоящих сбоку мужиков, головой толкнула в пах стоящего впереди так, что он с криком и стоном повалился на пол, а сама, схватив рядом лежащую одежду и воспользовавшись замешательством ошарашенных неожиданным поворотом событий мужчин, выскочила в коридор. Там никого не было. И только дверь рядом была приоткрыта. Я туда. В номере оказалась негритянка. Вначале она испугалась, а потом, видимо, сообразила, что к чему и помогла мне одеться.

«Великолепная четверка» не стала меня преследовать, видимо, испугались. Когда я вышла в коридор и проходила мимо дежурной по этажу, а затем швейцара, они вопросительно смотрели на меня в ожидании своей доли, но я им сказала, что еще вернусь. Поверили. А вот когда вышла на улицу, где ожидали меня жующие американскую резинку двухметровые мальчики с играющими мускулами, этот номер не прошел. Они потребовали денег, которых на этот раз у меня, увы, не было. Но они не хотели об этом и слышать – не верили.

Ухмыляясь, они стали швырять меня из стороны в сторону, затем бить, а потом, даже не помню как, я очутилась в «Жигулях». Впереди водитель почему–то в милицейской форме, а рядом два парня. На ходу они начали меня обыскивать, сняли кольцо, перстень, серьги, браслет… А потом раздели совсем. Хотели постричь меня наголо, но не оказалось машинки. Тогда они под дикий хохот стали перочинным ножом отрезать волосы клоками. Оставив меня в чем мать родила, эти двое вытолкнули меня из «Жигулей», а сами развернулись и поехали в сторону Москвы. Ночь. Дорога проселочная, никого вокруг. Холод собачий. Замерзла. Зуб на зуб не попадал. Решила идти. Никого вокруг. Не знаю, чем все это могло кончиться, если бы под утро не машина военных. Увидели и остановились. Сказала, что меня ограбили. Они сжалились, взяли в кабину, шофер отдал свою шинель. Привезли прямо к дому. Целый день пролежала. К вечеру поднялась температура. Вызвала врача. Отправили в больницу. Буквально через час явилась Эвелина: сочувствовала, охала–ахала, возмущалась, но просила молчать – иначе загремим под фанфары все вместе. А тот, что с сигаретой – Руслан, оказался ближайшим другом Олега Краснова и через влиятельные верха обещал освободить Олега, поэтому Эвелина не в силах ему отказать в девочках, хотя ему чаще нужны мальчики. Чтобы смягчить удар, Эвелина оставила мне презент: 3000 руб. и пять плиток шоколада для нянечек и сестер.

Пролежала в больнице две недели. Нашли что–то в легких. Когда выписывали, врачи сказали, что теперь мне лучше жить на юге.

В результате болезни я не смогла присутствовать на защите Ритой докторской диссертации. Узнала позже: защитилась отлично. Единогласно. А Виктора выдвинули кандидатом в депутаты Моссовета. По митингам и демонстрациям бегает. Трибун. Ниспровергатель.

За день до выписки из больницы приходила еще раз Эвелина, но теперь уже со своим мужем. Олег – на свободе. Оправдательный приговор! Эвелина уверяет, что справедливый приговор обошелся ей в 100 000 руб.

А вчера Олег навестил меня уже дома. Не приставал. И даже принес «денежное пособие» то ли по болезни (как–никак на работе пострадала), то ли выходное. Предложил переквалифицироваться в ассистентки на место Гули, которой серебряный рожок и палочка дали доход достаточный, чтобы открыть свое дело.

Я отказалась. Олег огорчился или сделал вид. Узнав о рекомендации врачей перебраться на юг, Олег сразу заявил, что у него есть на этот счет великолепная идея. Он лично заинтересован, чтобы один очень квалифицированный кардиолог переехал из Южноморска в Москву. Обмен квартирами будет выгоден и для меня, и для него. Заговорив о Южноморске, Олег, видимо, вспомнил о Руслане и стал извиняться за его дурацкие шутки с сигаретой, и объяснил, что Руслан – нужный человек: у него большие связи в Москве, хотя сам живет на юге.

21 мая 1990 г.

Вот уже три месяца, как живу в Южноморске. Профессор–кардиолог оставил мне не только действительно шикарную квартиру, но и всю мебель, очень дорогую: карельская береза, дуб.

Сравнительно недорого (за 80 000 руб.) я купила дело. Для этого пришлось продать «мерседес» за 150 000 рэ. У меня теперь свой хореографический ансамбль «Пятнашки», хотя в нем танцуют не только пятнадцатилетние, но и девочки постарше. Бутончики. У всех – точеные фигурки. Не хватает женственности. Недавно прочитала в газете, что в Вентспилсе хотят легализовать проституцию. А что? Правильно! Зачем государству брать на себя еще и сексуальные заботы. Не лучше ли отдать эти проблемы в руки кооператоров? Олег Краснов настоятельно рекомендует из «Пятнашек» сделать секс–ансамбль. Почему бы и нет? Убеждена, что в ближайшее время эта проблема будет решена положительно.

Недавно у нас в городе проходил фестиваль «Звезды Эроса». В очередной раз эротическое искусство одержало блестящую победу над ханжеством. Режиссером–постановщиком все продумано до мелочей. До начала самого шоу в фойе был проведен аукцион эротической живописи и фото. Но самым большим успехом на этом аукционе пользовались эротическая кулинария и любовные напитки из всевозможных трав в красивых импортных бутылочках. При этом человеку, купившему любовный напиток, говорили, что его нужно пить поздно вечером, глядя друг другу в глаза, и тогда ночь эта станет изумительной и незабываемой.

Из мучных изделий наибольшим спросом пользовался фаллос. Примечательно, что чаще всего его покупали мужчины.

Жареные курицы подавались в открыто любовных позах, но сделанных весьма эстетично. Почти каждый посетитель приобрел маленький сувенирный фаллосик. Само шоу вызвало у зрителей необыкновенный восторг, хотя репертуар был иногда на грани пошлости. Но благодаря таланту актеров все выглядело пристойно. Шокирующе прозвучала клятва из «Лисистраты»: «Не подпущу любовника, ни мужа. Кто с вожделеньем подойдет, отвергну. Я стану дома чистой жизнью жить, в пурпурном платье, нарумянив щеки, чтоб загорелся страстью муж ко мне. Но я ему не дамся добровольно. А если силой вынудит меня, дам нехотя, без всякого движения. Не подниму я ног до потолка, не стану львицею на четвереньки…!»

После этих слов раздался гром аплодисментов…»

ГЛАВА XVI

– Что вы ко мне пристали?! – бушевал Бабухин, когда Жур в присутствии генерала Кочергина и его помощника приступил к допросу. – Думаете, на вас управы нет?! Найдем!…

– И вам не надоело паясничать? — спокойно спросил Виктор Павлович. – К чему отпираться, Руслан Яковлевич?… А вернее – Родион Яковлевич…

– Никакой я не Руслан и не Родион! – прохрипел бывший директор «Люкс–панорамы». – Звать меня