Алверез не мог поспорить с их оценкой позиции Истшера, но они ошибались, если действительно верили, что смогут сломить чарисийцев в лесу. Он знал, что это так, но Хэнки явно считал его пораженцем, а Харлесс, вероятно, не сильно отставал, так что…

— Возможно, это правда, — тон Йердина был менее терпеливым, чем у Харлесса, но без презрения Хэнки. — Однако, даже если это так, какой у нас есть выбор, кроме как попытаться, полагаясь на Бога и архангелов, чтобы они даровали нам победу как защитникам Его и Матери Церкви?

Алверез мгновение смотрел на интенданта, затем глубоко вздохнул.

— Отец, — сказал он с заботой человека, который знал, что собирается навсегда закончить свою военную карьеру… и ему повезет, если на этом все закончится, — пора отступать.

Теперь все взгляды были устремлены на него, все они были шокированы, а большинство быстро наполнялись презрением, но он продолжал, подгоняемый мрачным чувством долга.

— Еретики перерезали нашу линию снабжения. Мы не можем пробиться сквозь них с боем; Киплингир означает, что мы не можем обойти их; и мы не можем доставить припасы мимо них. Если мы останемся там, где мы есть, мы умрем с голоду. Если мы попытаемся пробиться сквозь них с боем, мы потеряем еще тысячи наших людей, а еретики все еще будут там. Пришло время отступать, пока мы еще можем спасти то, что осталось от армии.

— Отступать куда? — Хэнки больше не утруждал себя тем, чтобы скрывать свое отвращение. — Как вы только что так мастерски указали, мы не можем отступить из-за еретиков!

— Мы должны отступить на юг, — решительно сказал Алверез. — Вниз по главной дороге к форту Сэндфиш. Как только мы обойдем южную оконечность Киплингира, нам будет легче использовать наше численное превосходство. Если мы просто продолжим бить, нанося удары по еретикам на оборонительных позициях по их выбору, все, что мы сделаем, это обескровим армию до смерти, прежде чем она умрет с голоду.

— Нелепо! — Хэнки зарычал. — Это означало бы удалиться прямо от нашей линии снабжения! Если вы думаете, что мы будем голодать, сидя здесь, то что, во имя Шан-вей, по-вашему, произойдет, если мы попытаемся совершить такое безумие?! Мы в двухстах милях от «южной оконечности» проклятого леса, а оттуда до Тесмара четыреста миль — и все это в лучшем случае по горстке фермерских троп! Нам повезет, если треть наших сил вернется в Тревир или Сомир!

— И если мы не отступим, нам повезет, если выживет хотя бы десятая часть этой армии! — Алверез зарычал в ответ. Он повернулся обратно к Харлессу — и Йердину — его глаза потемнели от неприкрытой мольбы. — Если мы останемся там, где мы есть, если мы продолжим колотить по пробке, которую еретики держат в бутылке, мы сделаем именно то, что они хотят!

На долгое, напряженное мгновение повисла тишина. Затем Йердин прочистил горло.

— Сын мой, вы устали. — Его тон был сочувственным, но взгляд был жестким. — В последние дни вы великолепно сражались в Божьей битве, но вы измотали себя до изнеможения. С нашей стороны было несправедливо и необдуманно втягивать вас в очередную конференцию, когда вы так отчаянно нуждаетесь в отдыхе. Ваша забота о жизнях ваших людей делает вам большую честь в глазах Матери-Церкви, но сейчас я советую вам уйти. Отдохните, что, как мы оба знаем, вам нужно, чтобы освежить свой разум и восполнить свой дух, а затем возвращайтесь к нам. Что бы мы ни решили в конце концов, потребуется по меньшей мере десять-двенадцать часов, чтобы подошло наше подкрепление. Идите. Поспите восемь из этих часов, а затем вернитесь к нам. Если отдых не принесет вам другого совета, у нас будет достаточно времени, чтобы затем обсудить это.

Алверез обвел взглядом лица остальных, затем глубоко вздохнул и поклонился интенданту.

— Конечно, отец. Спасибо, — сказал он. Он не потрудился обратиться к остальным; только коротко кивнул им и вышел из командной палатки.

Капитан Латтимир ждал со своей лошадью. Он начал что-то говорить, затем стиснул зубы, увидев выражение лица своего генерала. Он просто держал лощадь Алвереза под уздцы, пока тот не сел в седло, а затем вскочил на своего собственного коня.

Они едва ответили на приветствия часовых, когда проезжали мимо них, и Латтимир почувствовал, как ярость волнами закипает в Алверезе. Даже лошадь генерала почувствовала это, наполовину прижав уши и раздув ноздри в ответ.

Они проехали, наверное, тысячу ярдов, прежде чем Алверез посмотрел на него.

— Они хотят, чтобы я немного «отдохнул». — Его голос был таким резким, каким Латтимир его когда-либо слышал, пронизанный железом и сверкающий яростью. — Они выслушают меня после того, как у меня будет время немного поспать… и поймут, что идиотизм, который они планируют, — это лучший вариант, который у нас есть.

Выражение лица Латтимира напряглось. Он знал, о чем думал Алверез, но действительно ли генерал?..

— Простите меня, сэр Рейнос, но что это может быть за «идиотизм»?

— Не тот идиотизм, который я предлагал, — ответил Алверес с неким мрачным, безжалостным весельем. — Отступление, несомненно, было бы столь же трусливым, сколь и глупым. Очевидно, что гораздо разумнее выпотрошить армию, забив этих ублюдков в лесу, а затем заморить голодом вторую половину до смерти!

Обветренное лицо Латтимира побледнело. Если бы Алверез всерьез предложил отступить перед интендантом армии Шайло….

— Они дали мне восемь часов, чтобы отдохнуть, прежде чем я вернусь и покорно соглашусь с ними, — продолжил Алверез, и его глаза были твердыми. — Так уж получилось, что у меня есть дела поважнее. Скачи вперед, Линкин. Я хочу, чтобы отец Суливин, генерал Сандирс и барон Тимплар были в моей палатке к тому времени, как я туда доберусь. И если отец Суливин не сочтет нужным отстранить меня от командования, я хочу, чтобы депеши были отправлены полковнику Халинду, полковнику Марселяну, полковнику Лакирту, полковнику Мкуартиру, полковнику Тируэйту и полковнику Окарлину.

Ноздри Латтимира раздулись. Халинд, Марселян, Лакирт и Мкуартир командовали последними неистребленными пехотными полками Алвереза. Им было поручено быть его резервом. Полковник Тируэйт и полковник Окарлин командовали кавалерийскими полками, приданными квартирмейстерам барона Тимплара для сопровождения и охраны. На данный момент все шесть этих полков просто оказались расположенными лагерем на южной окраине Хармича… на главной дороге в форт Сэндфиш.

Капитан на мгновение взглянул на своего генерала. Затем он наклонил голову, коснулся груди в знак отдания чести и дал шпоры своему коню.

* * *

Русил Тейрис оторвал взгляд от своей тарелки, когда кто-то вежливо постучал, и капрал Чалкир открыл дверь, чтобы впустить его помощника.

То, что стало армией Бранат, не видело причин томиться в грязи и трясине, когда в этом не было необходимости. Даже передовые позиции, которые было позволено осмотреть армии Шайло, были снабжены непроницаемыми для непогоды крышами и стенами из мешков с песком, которые защищали как от снарядов угловых орудий, так и от зимнего ветра. Дальше, там, где стояли лагерем основные силы армии, войска — при содействии армейских инженеров и добровольных гражданских рабочих — возвели уютные казармы из бревен с заполненными глиной швами и соломенными крышами. Они даже нашли время, чтобы соорудить аккуратный, эффективный каменный камин здесь, в кабинете герцога Истшера, и герцог обычно наслаждался теплом огня, когда завтракал и размышлял о разнице между состоянием снабжения его армии и армии Шайло.