– Не то что бы больно..

– Больно – возмущенно перебиваю – я же вижу. И ты вел себя так при касании со мной всякий раз, с самой первой встречи в баре отеля. Что это? Особая аллергия? Фобия?

Но тут же вспоминаю как он свободно касался Милли и Лео:

– Хотя других ты можешь касаться спокойно. Только меня нет.. Или тебе просто настолько неприятно меня трогать, что передергивает?

– Дело не в этом – Влад вновь устало вздыхает, огорченный тем, что разговор зашел в эту тему, а еще более огорченный тем, что вынужден теперь отвечать на него, а не юлить и выскальзывать – просто я.. очень странный человек Дженна. У меня множество проблем. И это – одна из них.

– Боль при касании одного единственного человека? Что за бред? Почему именно я?

– Просто.. в тебе слишком много света. Особенного света.

– Я не электрическая лампочка, чтобы во мне было много света.

Помолчав, он добавляет:

– А моя тьма слишком мрачная. Они просто не могут соприкасаться.

Фыркаю, не скрывая раздражения:

– Начитался тех же книг, что Локид? Он мне тоже все рассказывал о сказке «красавица и чудовище». Очень похожий мотивчик. Только знаешь, я давно выросла из возраста принцессы. И вообще если не хочешь говорить правду..

Я поднимаюсь, собираясь уйти, но он мягко касается моей руки, желая остановить. И вновь его лицо болезненно передергивает и он вздрагивает, одернув руку.

Смотрю, ожидая. Но не сажусь обратно.

– Дженна, послушай. Это лишь форма.. определенная усугубленная форма интровесического взаимодействия с некоторыми людьми. Это исправляется, и я прохожу определённую терапию.

– Терапию от тьмы? – саркастично уточняю, вскинув бровь.

Влад трет пальцами переносицу, выдержав небольшую паузу, после чего поднимает на меня глаза:

– Я пошутил. Это была неудачная шутка, я хотел создать.. сказочную атмосферу – ты права, я перечитал книжек. На самом деле ты такая не одна, у меня со многими моими знакомыми в Швейцарии была такая проблема. Я прохожу терапию раз в три месяца. Вот как раз должен проходить сейчас, но из-за того, что в Румынии, временно пришлось отложить. Вот и последствия.

Изучаю его пытливым взглядом:

– А что это конкретно за болезнь? Или фобия? Или..

– Слишком долго рассказывать. Начало берет еще в юности.. это совсем не интересно – машет книгой – в отличии от сказок. Садись.

– Сказок? Мы же собирались взять те легенды? – все же опускаюсь обратно в свое кресло – я думала ты взял их.

Сама я ни слова не понимаю в этих румынских заголовках, поэтому неудивительно, что вовремя не смогла распознать, что у нас не та книга.

– Ты же хотела сказку, чтобы навести сон, вот я и решил взять сказки. Тут есть одна очень занимательная – о том, как прекрасный юноша Фэт Фрумос искал похищенное солнце..

Я с любопытном перегибаюсь, силясь заглянуть на старые страницы через его плечо и, быть может, первые пять минут даже попытаться различать румынские слова и те, что он будет переводить на английский – так сказать, держать палец у строчки..

Но тут краем глаза замечаю, что Влад смотрит уже не в книгу.

А на меня.

В его ясно-голубых глазах, точно в прозрачной воде в погожий день, отражается какая-та ностальгическая тоска. Точно мы читали так уже много-много раз, когда-то в детстве, быть может..

А теперь, спустя долгое время, встретились и взялись за старое дело вновь. Неловко, неумело.. ведь столько времени прошло. Все изменилось. Но при этом оно такое же знакомое, несмотря на пропасть лет..

– Я соскучился по тебе, Джен – вдруг произносит он – так соскучился. Понимаю, мои слова сейчас звучат странно и возможно этим я всё испорчу и ты поднимешься, решив, что я опять не в себе, и теперь уже-таки уйдешь в комнату. И я тебя пойму. Но не могу этого не сказать. Однажды ты поймешь, что я имею ввиду.

Чуть подозрительно сощурившись, медленно перевожу взгляд на него:

– И когда настанет это «однажды»? Когда я наконец пойму не одно твои действие, а все? Я же говорила, что раскрытая тайна лучше всех гложущих. Я понимаю тебя, и узнав мотивы, понимаю почему ты перевернул стол и устроил тот бедлам у Грэдиша. Но тогда, не зная этого, я посчитала тебя опасным психопатом..

Замолкаю, и, чуть подумав, добавляю:

– Может, это нам урок? Что не стоит скрывать правды? Тянуть до последнего? Может не надо ждать какого-то «однажды»? А объяснишь мне сейчас, что ты имеешь ввиду… и что имел ввиду тогда, в библиотеке, когда рассказывал про расстояние между людьми?

Его лицо, одновременно печальное и томимо-обреченное.. Влад с выражением глубокого отчаяния чуть склоняет голову:

– Не сейчас. Прости. Но обещаю, что однажды ты все поймешь. Правда не уверен, что тебе понравится то, что ты поймешь.

– Что ж, узнать мы это сможем только тогда.

– Да, только тогда.. – вновь взгляд на раскрытую книгу – а сейчас можно вернуться к сказке? Все еще хочешь ее послушать в моем исполнении или уже нет?

Он задает вопрос максимально равнодушным, безразличным, ни к чему не обязывающим тоном.. но я вновь слышу то неощутимое напряжение в каждой клетке его тела, в каждом дыхании и подъеме груди. В его чуть согнутых в томлении ожидания пальцах, держащих книгу, в сомкнутых губах..

Насколько сильно он опасается, что я сейчас откажусь. Что действительно встану и уйду, все же оставив его тут самого.

Мгновение молчу, после чего едва ли не с вызовом киваю:

– А хочу.

Беззаботно откидываюсь на спинку своего кресла, решив больше не «держать палец у строчки» и чуть прикрываю глаза, позволяя телу расслабиться:

– Надеюсь, в школе у тебя по «чтению» было чуть больше D?

– Сейчас посмотрим.

Я уже не могу его видеть, но слышу, насколько потеплел его голос, даже появился отдаленный, призрачный намек на веселье. Будто бы какой-то огромный айсберг, с многовековыми льдами толщиной в сотни метров, чуть вдруг подтаял с одного края, и именно этого его края я сейчас касаюсь.

А быть может, он и подтаял именно с этого края – как раз потому, что я его касаюсь?

-6-

За чтением, как и всегда для меня, время пролетает незаметно, и нет никакого смысла пытаться вести ему счет – все равно собьюсь. Влад читает мне поставленным, бархатистым голосом одну сказку за другой. Вначале на румынском, а после вольно переводит ее смысл на английский.

Поначалу я пытаюсь вникнуть и даже моя псевдо-расслабленная поза все же напряженная, но понемногу я и правда погружаюсь в суть румынских сказок, и в произношение родного языка Владом, и мое тело обмякает в удобном мягком креслом. Периодами я даже чуть проваливаюсь в дрему, то просыпаюсь. Могу заснуть в начале сказке, и открыть глаза на середине – а к концу все равно все понять.