Шрифт:
Закладка:
Ной подождал, покуда на крыльцо поднялись Свиридов с председателями батальонных комитетов.
– По чьему приказу, комиссар, казаки окружены вооруженными солдатами и пулеметами? Что это значит?! – спросил напряженным голосом Дальчевский.
– А это значит, полковник, что Советскую власть опрокинуть и порубить в куски не так-то просто!
– Казаки собрались на свой митинг, – не унимался Дальчевский. – И они имеют на это право.
– Будет митинг, товарищ комполка, – заверил Свиридов. – Начинайте, товарищ председатель полкового комитета.
Ной набрал воздуху в грудь и гаркнул:
– Тихо! Скажу так, казаки, шатаетесь вы, служивые, промеж двух столбов – белого и красного. И не знаете, на какой столб опереться. Но я скажу вам. На двух столбах есть еще перекладина! И ежли шарахнетесь к восстанию, то смотрите, как бы потом не болтаться на этой перекладине. Это я говорю на время завтрашнее. А по тому – думайте, казаки! Каждый пущай всурьез помозгует, допреж того, как решить свою судьбу. Баламутов не слушайте – своими мозгами ворочайте. Мы теперь как вроде в ковчеге плывем морем. И волны нас бьют, раскачивают, и ветры нас хлещут, а нам надо плыть, чтоб потом под ногами почувствовать не хлябь болотную, а земную твердь, и быть живыми! К тому призываю: быть живыми! Потому думайте, когда будете выступать с этого крыльца!
А снизу сильным голосом:
– Не стращай, рыжий, первый будешь болтаться на той перекладине хвостом вниз, как ты есть конь!
– В точку сказано!
Ной узнал голос:
– Чего там орешь, Терехов? Вылазь сюда. Али боишься?
– Эт-то я-то боюсь тебя?! Я т-тебе покажу, рыжий!
Клокоча ненавистью, Кондратий Терехов пробрался на крыльцо, зло глянул на Свиридова с матросами, повернулся лицом к митингу и загорланил:
– Станичники! Братья-казаки! Нас окружили пулеметами и серой суконкой, а мы собрались на свой казачий круг! Это все Конь Рыжий, вот он, продажная шкура! Пущай ответит, таку его… туда… сюда!..
– Без матерков! – оборвал председатель. – Со свиньями матерись!
– Не затыкай мне рот! Не сегодня, так завтра вздернем на веревке тебя через ту перекладину, про которую орал сейчас.
На крыльцо взлетел черноусый Санька Круглов в бекеше и белой папахе. Без лишних слов трахнул Терехова в скулу и выкрикнул:
– На кого, гад, припас веревку?! Кого вздернешь?!
Схватились за грудки – подкидывают друг друга. Комитетчики еле растащили.
– Так будем митинговать и в дальнейшем иль, может, шашками почнем полосовать друг друга?! – крикнул Ной.
– Пьяных не пущать!
– Под дыхало им, стервам!
– Тиха-а! Кто еще слово берет?
Вылез казачишка из уральских. Так-то обрисовал гибель большевиков, что самого слеза прошибла. Так и ушел с крыльца-трибуны, сморкаясь в ладони.
Еще один поднялся, из оренбургских:
– Казаки! Как можно терпеть Коня Рыжего в председателях? Али вот еще Бушлатную Революцию! По какой такой причине? Какие они нам сродственники? Али комиссару с матросами большевики поручили обрядить нас всех в черные бушлаты, привязать к якорям чугунным, опосля в море потопить, как обсказал Конь Рыжий, што мы будто в ковчеге плывем по морю. Врет Рыжий! Хоть он и хорунжий. Кто нас повенчал с большевиками и Бушлатной Революцией?! Конь Рыжий! Свергнуть его, как насквозь продажного, и отторгнуть от казачества!
– Прааавильно! Давно пора! Свергнуть… Пущай метется из православного казачьего войска! Доолооой!..
Шум, гвалт, рев. А три пулемета на санях – стволами к митингу. Казаки беспрестанно оглядываются – сила подперла!
К Ною подошел генерал Новокрещинов. Щеки оползнями, руки на перила.
– Казаки! Братья! Святые мученики многострадальной России!.. Кто такие большевики? Самозванцы, узурпаторы власти, разбойники! Разве не пишут в свободных газетах про Ленина, что он обвиняется в шпионаже в пользу кайзеровской Германии? Ленин вернулся в Россию в апреле прошлого года. А кто его пропустил в Россию через Германию в то время, когда Германия находится в состоянии войны с Россией?! Кто его там пропустил? Значит, завербовали в шпионы.
К генералу подскочил комиссар – маузер в руке:
– За такую провокацию, генерал…
– Погодь, Иван Михеевич, – встал между ними Ной. – Не хватайся за горячее железо голыми руками. Дай остынуть. Пущай говорит. – И к митингу: – Тиха-а! Даю еще слово его превосходительству генералу Новокрещинову. Да будут ему еще погоны! Ежели вы подмогнете. Говори, превосходительство!
Новокрещинов сверкнул глазами, и на зубах будто дресву перетерло:
– Хам, не офицер, истинно, хам! – И повернулся к митингу. – Братья-казаки! Видите теперь, каков комиссар?! Пулеметами окружили нас! Он всем готов глотку перервать, кто несет правду и истину о многострадальной России. Позор, позор! Душа вопиет, братья-казаки! Я говорю не как монархист, а как русский патриот и офицер российской армии. Завтра из Пскова подойдут восставшие полки и вся тридцать седьмая дивизия! Из Суйды – рядом с вами – женский батальон и офицерская минометная батарея – орлы России!.. Неужели вы, казаки, стали хуже женщин-патриоток?! И не сумеете постоять за свое отечество? Еще раз спрашиваю: кто ваш председатель? Изменник казачеству и родине! Пособник большевикам!
Еще раз выручил председателя Санька Круглов:
– Утри губы, генерал! Кого изменщиком обзываешь? Полного георгиевского кавалера, который четыре года на позициях пластался, а ты во дворце отсиживался да баб чужих лапал?
– Хо-хо-хо-хо! – рвануло снизу.
– Хамы! Хамы! – Генерал отошел за спину полковника Дальчевского.
VIII
На крыльце как бы граница пролегла. Если стать лицом к митингу – справа будут генералы с полковником и офицерами, и каждый из них незаметно зажал в руке, опущенной в карман шинели, немилостивое оружие – кольт ли, браунинг, а по левую сторону – маузеры в дюжих лапах матросов тускло поблескивают.
Поутихли костры за казачьими спинами – некому подкинуть досок.
На крыльце, в сторонке за столом, штабной писарь в полушубке и перчатках при свете фонаря усердно пишет протокол.
Гудит, ревет митинг. Бросает Ноев ковчег из стороны в сторону в бушующую пучину. То один, то другой казак влезает на крыльцо, и все в одно горло: мы не с большевиками! Свергнуть Коня Рыжего!
С одной стороны полковой комитет подталкивает комиссар с матросами, с другой – офицерье из кожи лезет.
– Это же не сводный полк, а, извините за выражение, чистый бардак! Судьба решается, а ты, председатель, рот раззявил на побаски большевиков. Позор, позор! Головой ответишь за разложение полка, – выкрикивает какой-то офицер.
А голова у хорунжего Лебедя всего-навсего одна-разъединственная…
– Даю слово комиссару! Тиха-а!
Комиссар помедлил и заорал:
– Будем говорить прямо: с кем вы, казаки? С мировой революцией или контрой? Драться нам в лоб или лапа в лапу жить? Если драться – давайте! А скажите, какой интерес нам столкнуться лбами? За генерала этого? За чумного?! Слышали, как он назвал себя патриотом России, а как в натуре – холуй буржуазии, холуй мировой контры? Куда зовет генерал? В ярмо! Чтоб на шею рабочего класса и крестьянства, а так и солдатам, матросам и казакам посадить жирную буржуазию, которая каждый день рожать будет новую буржуазию. А вы что, кормить их должны, чтоб плодились они на вашу шею?
– Го-го-го-го!.. – пронеслось по площади.
– Генерал, а так и казаки-оренбуржцы призывали к восстанию. Ладно! Восстать, казаки, можно. А вот как потом встать?! Подумали?
Толпа настороженно приутихает.
– Генерал сообщил, что восстали полки в Пскове. А где те полки? Почему увязли? Нету восставших полков!
– Есть! – заорал генерал.
– Где представители полков?! – потребовал комиссар.
– Отвечай, хорунжий! – подтолкнул генерал.
– Что он сказал? Громче!
– Требует, чтоб хорунжий сказал: восстали полки или нет. Пусть сообщит председатель, – уступил место комиссар.
– Нету восставших полков и не будет – не ждите! – ответил Ной, тревожно озирая однополчан. – Скажу так, казаки: пущай беглый Керенский из своих сотрапезников войско собирает, чтоб идти на Петроград. А мы, сибирцы, оренбуржцы, семипалатинцы, Керенскому и беглым генералам не сотрапезники! А так и немцам не сотрапезники! Генерал пошто из кожи лезет? Власть свою потерять боится. Она им шибко сладкая при царе, власть-то, была. Смыслите? А кто такие в Петрограде, которые в Смольном? Да вот такие же, как эти матросы, – от хрестьянства которые, из мастеровых. А чем они от нашего брата отличаются? Почитай что ничем! Дак скажите теперь: кого защищать надо? Буржуазию и свергнутых…
