В преддверии войны с Германией советское руководство пыталось отколоть от нее восточноевропейских союзников, но эти попытки не дали результатов, потому что и в Финляндии, и в Румынии слишком хорошо помнили советскую «дружбу» 1939–1940 гг. Подготовка к войне в Европе требовала обезопасить советские дальневосточные границы. Зная о подготовке Японии к войне с Англией и США и ее заинтересованности в нейтралитете СССР на период войны на Тихом океане, советское руководство, стремившееся отвлечь внимание Англии и США от европейских проблем и обеспечить нейтралитет Японии на период разгрома Германии и «освобождения» Европы от капитализма, 13 апреля 1941 г. пошло на заключение советско‐японского договора о нейтралитете[1840]. С середины июня 1941 г. советская сторона стала усиленно предлагать новые советско-германские переговоры, используя намеки Берлина на возможность таковых[1841]. Осуществление этого предложения позволило бы Советскому Союзу прозондировать намерения Германии, завершить последние военные приготовления, а срыв этих переговоров дал бы Москве хороший повод для начала военных действий.

В предвоенные годы советские вооруженные силы получили определенную практику боевых действий, мобилизации, сосредоточения и развертывания на театре военных действий (ТВД), на основе которой проходил процесс их организационного совершенствования и технического перевооружения. С учетом опыта кампаний 1939–1940 гг. советские войска с лета 1940 г. обучались ведению маневренных наступательных операций в условиях, приближенных к боевым, развернулась напряженная работа по инженерному оборудованию Западного ТВД, подготовка исходных районов для наступления, накопление материальных запасов. С начала 1941 г. в западных приграничных округах проводились меры по повышению боеготовности войск, большая часть которых должна была завершиться к 1 июля 1941 г.

Развитие Красной армии в 1939–1941 гг. было фактически скрытым мобилизационным развертыванием, поскольку по принятой летом 1939 г. системе мобилизационного развертывания количество частей и соединений еще в мирное время доводилось до уровня военного времени, что упрощало процесс мобилизации, сокращало его сроки и должно было способствовать более высокой степени боеспособности отмобилизованных войск. Большая часть войск, развертывание которых было предусмотрено мобилизационным планом, уже была сформирована или заканчивала формирование, и к лету 1941 г. Красная армия была крупнейшей армией мира, имевшей на вооружении целый ряд уникальных систем военной техники. Проанализировав более 30 показателей материального обеспечения мобилизационного развертывания вооруженных сил СССР, Г.И. Герасимов пришел к выводу, что «никогда еще наша армия не была так хорошо укомплектована, обеспечена материальными средствами, как в предвоенный период. Конечно, не обошлось и без недостатков, но по основным видам техники, боеприпасов и запасов материальных средств РККА была обеспечена не хуже, чем в период проведения своих победоносных операций во второй половине войны. Имевшиеся материальные запасы и система мобилизации обеспечивали развертывание армии, значительно превосходящей армию фашистской Германии по количеству вооружения и боевой техники, в основном обеспеченной другими материальными средствами в количестве, позволяющем эффективно вести боевые действия в начальный период войны. Поражения начального периода объясняются тем, что армию не успели развернуть»[1842].

Введенные в последние годы в научный оборот советские дипломатические и военные документы 1939–1941 гг. показывают, что никакие внешнеполитические зигзаги не мешали советскому руководству рассматривать Германию в качестве вероятного противника и тщательно готовиться к войне. С октября 1939 г. Генштаб Красной армии начал разработку плана на случай войны с Германией. Особую интенсивность этот процесс приобрел со второй половины марта 1940 г., и в 1940–1941 гг. было разработано минимум четыре варианта оперативного плана Красной армии, содержание которых свидетельствует о подготовке лишь наступательных действий советских войск. Таким образом, в основу советской стратегии был положен классический принцип: «Нападение – лучшая оборона!» Основная идея советского военного планирования заключалась в том, что Красная армия под прикрытием развернутых на границе войск западных приграничных округов завершит сосредоточение на ТВД сил, предназначенных для войны, и перейдет во внезапное решительное наступление, нанеся удар по сосредотачивающимся у советских границ германским войскам. Отсутствие каких-либо упоминаний о возможных оборонительных операциях Красной армии показывает, что речь идет не о подготовке «ответного удара», а о превентивном ударе по Германии и ее союзникам. Особенно четко эта идея выражена в документе от 15 мая 1941 г., которым Красная армия должна была руководствоваться в начале войны. Причем, как верно отметил А.В. Шубин, «план такого удара был не ответом на действия германского командования, а ответом на угрозу в целом»[1843].

В течение полугода советский Генштаб занимался решением вопроса о наиболее выгодном направлении сосредоточения основных усилий войск в войне с Германией. В результате был сделан вывод, что нанесение главного удара на Юго-Западном направлении при одновременном сковывании противника путем частных операций на Северо-Западном направлении и в Румынии позволит решить несколько ключевых стратегических задач, и обеспечит наиболее эффективные действия Красной армии. Сегодня совершенно очевидно, что, «наступательный план – это оптимальное решение задачи обороны страны для СССР»[1844]. Собственно, такой сценарий мы и видим в доступных документах советского оперативного планирования. Правда, при этом советские военные планы в определенной степени зависели от действий Берлина, то есть предполагалось, что сначала возникнет реальная угроза германского нападения, а уже затем Красная армия должна будет ее парировать упреждающим ударом. Однако реализация этого замысла требовала своевременного сосредоточения и развертывания запланированной группировки РККА на Западном ТВД. В противном случае Советский Союз оказывался пассивным объектом германского нападения.

Столкновение советско-германских интересов на Балканах, ставшее очевидным в начале 1941 г., и усиление группировки германских войск на западной границе СССР подтолкнули Москву к необходимости начать конкретную подготовку к удару по Германии. Первое полугодие 1941 г. было посвящено тщательной отработке этого замысла, а в мае – июне 1941 г. подготовка советского удара по Германии вступила в заключительную стадию, когда начался полномасштабный процесс сосредоточения на будущем ТВД 81,5 % наличных сил Красной армии, обусловленный «стремлением упредить своих противников в развертывании вооруженных сил для нанесения первых ударов более крупными силами и захвата стратегической инициативы с самого начала военных действий». Всего для войны с Германией из имевшихся в Красной армии 303 дивизий было выделено 247, которые после мобилизации насчитывали бы свыше 6 млн человек, 62 тыс. орудий и минометов, 14,2 тыс. танков и 9,9 тыс. самолетов.

Насколько можно судить, все советское оперативное планирование базировалось на предположении о том, что Красная армия будет отмобилизована, сосредоточена и развернута на ТВД еще до начала военных действий. В этом случае советское военно-политическое руководство могло бы выбирать тот сценарий начала войны, который был бы наиболее выгоден в политическом плане. Соответственно, советские вооруженные