Потом, когда окончательно успокоился, попробовал связаться со своими. Я до этого как-то особо не задумывался, но когда Михаил сказал, что ему надо позвонить в Лион, меня как по башке стукнуло! Блин! Тут же Европа и с телефонизацией все нормально! У Кравцовых в доме, правда, телефона не было, и они звонили из Сент-Антуана. Я было заподпрыгивал ехать с Михаилом, но потом резко остыл. Телефона Аленки не знал. Из головы просто вылетело спросить. А звонить в гостиницу — вообще полная глупость. Санин с ребятами уже должен был давно уехать. Поэтому искать там заокеанских бизнесменов смысла нет. Но если их все-таки после ночного шухера замели, то еще и опасно, так как телефон вполне мог быть на контроле у гестапо…

А еще через две недели мы прощались с гостеприимными хозяевами шато. Мы — это я, Птицын и младший Кравцов. Мишка, снабдив гостей хорошими документами, взялся довезти нас до Оранжа, а если понадобится — то и до Марселя. А Игорь, единственный из отряда решивший, невзирая на трудности, пробиваться со мной в Союз. У него там жена с дочкой остались, поэтому Птицын все эти годы, думая, как они с ума сходят, места себе не находил. Остальные ребята прикинули, что будут воевать здесь до конца. А вот когда наша армия подойдет ближе, тогда и можно будет на соединение с ней выдвигаться. Я же, предполагая, как их будет трясти впоследствии особый отдел, сказал, чтобы при попадании к особистам сразу говорили, что работают на Колдуна. Тогда сильно мурыжить точно не будут. И еще оставил свой московский адрес старому генералу. Может, такое действие и было грубым нарушением конспирации, но эти люди мне очень сильно помогли, и я считал себя обязанным. А самое главное, оказывается, наобщавшись со мной, Аристарх Викторович решился-таки возвращаться в Союз. Если учесть, что Кравцов-старший обладал немалым весом среди русских во Франции, то они явно не в одиночку приедут. И я собирался костьми лечь, но не допустить по отношению к бывшим эмигрантам никакого беспредела от советской власти. Его, возможно, и не будет, но страховка в виде адреса никогда не помешает.

В конце концов, расцеловавшись со всеми, мы загрузились в машину и покатили на юг…

Глава 15

Их что, всех — волной смыло? То, что Санин с ребятами должны были уехать почти три недели назад, я и сам знал. Поэтому, даже не заходя в гостиницу, где мы жили по приезде сюда, сразу рванул к своей благоверной. Там бодал дверь до тех пор, пока на мои стуки, призывы и страстные мычания не появилась хозяйка дома, в котором Хелен снимала квартиру. Она-то и объяснила, что фройляйн Нахтигаль четыре дня назад, собрав вещички и распрощавшись со всеми, укатила в сторону страны сыров и банков. То есть в Швейцарию, к своему дяде. Нет, ну надо же, какая реактивная невеста мне досталась! То есть она за жалкие две недели умудрилась уволиться из армии (наверняка при помощи папика) и дисциплинированно выполнила наказ будущего мужа. М-да… в данном, конкретном случае Аленка, конечно, несколько поторопилась, но в дальнейшем мне только позавидовать можно. Я думал, такая послушность осталась только среди кавказских дамочек: муж бровью шевельнул — жена тут же сделала. Оказывается, и у немок все эти качества в наличии есть. А может, просто сейчас время такое — барышни идеями эмансипации не омужичены и поэтому ведут себя соответственно…

Растерянно оттопырив губу, я, выйдя из дома, еще какое-то время топтался перед подъездом, задумчиво глядя то на знакомые окна, то на здание госпиталя. А потом вдруг озарило. Кузен! Будущий родственник точно должен знать, где можно найти друга Гельмута. Мне эта «царская морда» позарез был нужен. Он ведь как-то связан с нашим человеком в Швейцарии. А то у меня нет вообще никаких хвостов. Блин, кому сказать — не поверят. Немец имеет выход на нашего резидента, а русский разведчик имеет только хер в букете.

Клабке нашелся довольно быстро. Он, конечно, помнил парагвайского коммерсанта, но помочь ничем не мог, так как Браун неделю назад убыл в Берлин. Причем Гальдерих, последний из фрицев, который меня знал, тоже убыл! Биомать! Они что — сговорились?

Зато Клабке рассказал о ночном происшествии возле нашей гостиницы. Я-то Гюнтеру наплел, что в тот день, после нашей встречи уехал в Париж по конфиденциальному делу, а когда вернулся, то ни компаньонов, ни тех бизнесменов, с которыми мы здесь договаривались, на месте не нашел. А хозяйка гостиницы рассказала какие-то страшные вещи про ночную стрельбу под окнами. Гюнтер был не очень в курсе этого происшествия, но, по слухам, там сцепились две группы бандитов, одна из которых до этого убила и ограбила известного конезаводчика. По другим слухам, в этой стычке участвовали бандиты с одной и макизары с другой стороны. Но в живых никого не осталось, поэтому даже полиция гадает, что именно там произошло. Гестапо, возможно, знает точнее, но у него в этой организации знакомых нет, поэтому Клабке больше ничего не может сказать.

— А мои компаньоны? Вы случайно не знаете, куда они делись? Фон Браун вам ничего не говорил?

Оберштабсарц наморщил лоб, вспоминая, а потом, просветлев лицом, воскликнул:

— Точно, вспомнил! Мы отмечали Рождество, и я тогда у Гельмута спросил про вас. А он сказал, что коммерсанты еще днем убыли из Оранжа по своим делам. Кстати, сразу хотел бы извиниться за недоразумение в парке. Просто вы моей кузине сильно напомнили одного знакомого, который погиб у нее на глазах, вот у бедной девочки и случился нервный срыв.

— Ну что вы, господин Клабке, какие извинения! Наоборот, когда вы увидите сестру, то скажите, что я очень извиняюсь за то, что невольно вызвал столь неприятные воспоминания. Только очень вас прошу, не забудьте, обязательно передайте ей мои извинения.

Хирург недоуменно посмотрел на меня и, пожав плечами, пообещал не забыть. Потом спросил, не может ли он мне чем-нибудь помочь? Дескать, он понял, что я достаточно хороший знакомый Брауна, а так как он сам является другом Гельмута, то господин Кольем может на