Впрочем, есть ли уже разница? Скоро из всех нас сделают мумий. И мы будем тут, в тайной комнате, стоять вечно – запеленатые и безмолвные.

– Полезай туда, живо! – рявкнул Ахмад. Его черные глаза недобро сверкнули.

– Я… я просто ребенок! – Не знаю, что я хотел добиться от него – жалости?

На лице Ахмада расцвела неприятная ухмылка.

– Многие фараоны умирали детьми, – напомнил он.

Я думал заболтать его. Мне почему-то казалось, что, треща без умолку, я как-то смогу отвадить от нас беду.

Но в голову не приходило ни одной путной мысли. Мозг окаменел.

– Внутрь! – приказал Ахмад, угрожающе нависая надо мной.

Признавая проигрыш, я ступил левой ногой в трухлявый гроб, оттолкнулся правой – и бухнулся рядом с Сари.

Она сидела, свесив голову и закрыв глаза – похоже, молилась. Даже когда я тронул ее за плечо, она никак не отреагировала.

Крышка опустилась сверху, отрезая свет. Последнее, что я увидел – алый танец огня над смоляным бассейном. Через минуту мрак сомкнулся над нами.

– Гейб… – прошептала Сари. – Я боюсь.

Тон ее голоса почему-то вдруг развеселил меня. Она созналась в страхе изумленно – словно ничего подобного не испытывала прежде ни разу.

– А я вот слишком напуган, чтобы бояться, – прошептал я в ответ.

Сари схватила меня за руку холодной и влажной ладонью.

– Ахмад чокнулся, – прошептала она.

– Это точно.

– Мне кажется, здесь полно жучков. – Сари передернула плечами. – Чувствую, как они ползают по мне.

– И по мне. – Я вдруг поймал себя на том, что скрежещу зубами. Со мной так всегда бывает, когда я нервничаю. А сейчас я нервничал сильней, чем когда-либо раньше.

– Бедный папа, – вздохнула Сари.

Саркофаг становился совсем уж непереносимым местом. Я пробовал не обращать внимания на мерзкий запах гниения, но в итоге он забил мне не только нос, но и рот. Чтобы оставаться в сознании, приходилось вдыхать мелко и редко.

– Мы здесь дуба дадим, – процедил я сквозь зубы.

– Мы в любом случае дуба дадим, когда Ахмад сочтет, что смола готова. Ай! – Сари прихлопнула жука, заползшего ей на руку.

– Может, ему что-нибудь помешает, – предположил я. Пустые надежды! Но я не мог придумать, что еще сказать. Соображать в тот момент не выходило ну никак.

– Я сейчас думаю только о том, как он вытащит мне мозги через нос, – пожаловалась Сари. – Вот зачем ты мне об этом рассказал, а, Гейб?

Вот и что мне ей ответить? «Предупрежден – значит, вооружен»? «Прости, сглупил» или «Хотелось поиздеваться над тобой в отместку»?

– Мы не можем сидеть тут и ждать, – в итоге нашелся я. – Бежать надо.

– Но как?

– Давай-ка попробуем отжать крышку. Может, если вдвоем навалимся…

На счет три мы уперлись руками в крышку и толкнули ее изо всех сил. Увы, та даже не шелохнулась.

– Наверно, он нас запер или придавил сверху чем-то тяжелым, – с горьким вздохом предположила Сари.

– Да, наверное. – Я тоже упал духом.

Мы немного помолчали. Я слышал, как дышит Сари. Ее вздохи напоминали тихий плач. У меня сильно колотилось сердце, от испуга и напряжения ломило виски.

Я представил себе длинный крюк, которым Ахмад вытащит наши мозги – и как я ни гнал мысль из головы, зловещий образ никуда не уходил. Я припомнил, как два года назад на Хэллоуин вырядился мумией, как разматывал маскарадный костюм перед друзьями. Кто бы знал, что скоро на мне будет костюм мумии, который уже никогда не снимут!

Время шло. Не знаю, как долго мы просидели в гробу. Внезапно я почувствовал, что у меня затекли ноги. Я быстро переменил позу. Саркофаг сделали таким просторным, что при желании мы с Сари могли здесь лечь. Впрочем, лежать в таких условиях не тянуло.

Я первым услышал шорох. Словно кто-то пытался пролезть к нам. Сначала я решил, что это Сари устраивается поудобнее. Но тут она ледяными пальцами вцепилась в мое запястье, и я понял, что она по-прежнему сидит рядом со мной.

Мы напряженно прислушались. Кто-то рядом с нами ударился о стенку саркофага. Мумия? Неужели в саркофаге осталась мумия? Живая?! Я услышал тихий стон. Сари так сильно сжала мою руку, что я вскрикнул.

Шуршание. Ближе.

– Гейб… – прошептала Сари. Ее голос срывался. – Гейб… здесь кто-то еще!