Шрифт:
Закладка:
– Лидия хотела тебе другой жизни, она видела тебя великим скульптором. Она знала о твоем таланте.
Бандиты затихли, Горюцкий тоже окаменел от неожиданных слов. Лев осторожно под наливающимся тяжестью покровом из гипса вывернул запястья так, чтобы растянуть веревку. Он еле сдерживал крик, стараясь говорить спокойно:
– Ты умеешь оживлять скульптуры, так она говорила, вдыхать в них божью искру. Это дар свыше, и он всегда был и будет в тебе. Ты не ремесленник, ты – талант.
– Заткнись, заткнись, заткнись! – вдруг взвыл Горюцкий посреди повисшей в здании тишины.
Он бросился к емкости с готовой смесью, схватил ее и вылил все стремительным ледяным потоком оперу на лицо. Тот закашлялся, захрипел из-за забившегося горла, воздуха стало мучительно не хватать. Горюцкий вцепился ему в лицо и с усилием утопил в серой жиже.
– Чего стоите, несите еще гипс, придурки! – рявкнул он на своих сообщников.
Те, растерянно поглядывая на трепыхающееся в корыте тело, пошли к огромной куче из серого порошка. Плеск воды из канистр, хрип тяжелого дыхания Горюцкого сменился гулким пульсом крови в собственных висках. Под слоем жидкого гипса исчезли все звуки, кроме тугого биения, которое разливалось от головы в горло и дальше по телу. Лев чувствовал, как сил становится все меньше, а руки, удерживающие его под жидкостью, не теряют своей железной хватки. Он медленно вздрагивал всем телом в попытках сохранить последние глотки воздуха, грудь будто сковало металлическими обручами, тяжелый застывающий слой давил и давил. Вдруг крепкие пальцы Горюцкого исчезли, а слой гипса дрогнул и взлетел вверх густыми волнами под пружинящим телом. Лев со всей силы ударил плечом и боком в край корыта, от тяжести емкость качнулась и с грохотом перевернулась, выплеснув свое содержимое вместе с опером. Он замотал головой как собака, стряхивая тяжелую маску из вязкого вещества, с трудом разлепил ресницы и тут же откатился в сторону, собрав на влажную одежду весь мусор. Но никто не обратил внимания на освободившегося пленника, все члены банды застыли под крики Слона. Тот улучил момент, прыжком огромного тела сбил с ног главаря и теперь сжимал толстые пальцы на шее парня. Широкое добродушное лицо превратилось в злобный оскал, он навис над лежащим Горюцким и, обводя глазами его сообщников, хрипел затравленным зверем:
– Стоять! Или я ему шею переломаю. Никому не двигаться.
Сам Горюцкий затих с закрытыми глазами, потеряв сознание.
– Уходим, уходим, – прорычал Гурову Слон и на четвереньках начал отступать к лестнице, будто животное, волоча за собой добычу.
Через муть на глазах опер заметил вороватое движение руки Горюцкого. Он успел лишь выкрикнуть:
– Берегись, оружие!
Взлетела рука главаря, блеснул цепкий взгляд и грохнул выстрел. Запахло гарью, воздух затянуло пороховым газом. Слон удивленно перевел взгляд на свой живот, где расплывалось алое пятно, потом на дуло пистолета, которое Горюцкий наставил ему прямо в лицо. Гуров прыгнул со всей силы и головой врезался в тело главаря, выбив того из ослабевших рук Слона. Выстрел грохнул снова, но пуля ушла в потолок со звонким рикошетом. Слон сделал шаг, еще один, коснулся опера ладонью, губы его шевелились, силясь что-то сказать. Вдруг он повалился тяжелым снопом, подминая под себя Гурова. В сумраке помещения кто-то закричал, забегал, визгливый голос Иностранца выкрикнул:
– Менты окружают! Слон навел на нас полицию! Валим! Урод!
Пространство наполнилось криками и топотом бегущих людей, все смешалось в кучу, бандиты кинулись кто куда, пытаясь спрятаться от полицейских, что оцепляли здание под команды своего начальства. Оперативник попытался выбраться из-под тяжелого тела, голова налилась чугуном и пульсировала алой болью. Иностранец, растерявший весь свой лоск, метался возле огромной кучи из серого гипса, выкрикивая приказы своим подельникам. Над ухом вдруг захрипел тихий голос:
– Прости, командир, хотел… хотел… жить честно, не вышло. Прости.
Прошелестел последний вздох, и Слон вздрогнул в предсмертной агонии. Его корпус сполз вниз на серый пол и затих. Сыщик выбрался из-под тяжелой горы и с трудом поднялся на ноги. Он с усилием отлепил куски гипса со впадин глаз, чтобы хоть немного осмотреться. Весь второй этаж был пуст, только черная фигура стремительно растворялась в темноте да мертвый Слон растянулся неподвижной горой у его ног. Лев бросился следом за Иностранцем, не думая о том, что у него нет оружия, а тело плохо слушается после сильнейших ударов и долгих минут в смертельной ванне из гипса. Главное было сейчас поймать ту фигуру, что мелькнула в полумраке, – главарь убегал прочь от полиции, бросив своих подельников. Гуров почти ощупью пробирался вперед, пока внизу шла настоящая битва.
Полицейские наступали все ближе, подходя к зданию. Несколько человек под прикрытием щитов уже карабкались по лестницам на второй этаж, вместе с ними бежал Стас Крячко, выкрикивая имя напарника. Бандиты заняли оборону за кучами строительного мусора, открыв огонь из всего оружия, что у них имелось. С ругательствами Сивый метнул вдруг в атакующих бутылку с зажигательной смесью. Огненный шар разлетелся осколками и остановил бойцов. Но как только пламя почернело и съежилось, началась новая атака. Полукруг из полицейских становился все шире, а выстрелы из-за кучи реже. Группа захвата теснила преступников, предлагая сдаться без сопротивления. В ответ летели крепкие ругательства, в нетерпении Крячко разрядил в кучу всю обойму служебного пистолета:
– Выдайте заложников! И останетесь живы!
Вместо ответа в него полетел обломок кирпича. В бешенстве полковник, позабыв об осторожности, ринулся в бой:
– Вперед! Пакуй их, ребята! Разрешаю открывать огонь на поражение! У них Гуров в заложниках!
В это время Лев медленно шел по второму этажу, пока не почувствовал сквозняк от пролома в стене. Он сделал шаг, второй, руки, вытянутые вперед, провалились в пустоту. Еле получилось удержать равновесие – стены у здания почти не было, и бетонная плита разрывалась огромным провалом, за которым шла пропасть до земли высотой в два этажа. Сыщик осторожно наклонился вперед и тут же понял, что медлить нельзя – человек в черном убегал со всех ног по пустырю в сторону лесной полосы. Опер отошел от края бетонной плиты подальше, примерился, разбежался и прыгнул вперед. Расчет оказался правильным, и у него получилось приземлиться болезненно, но без травм, в тугие кусты по краю пустыря. С усилием Гуров поднялся на ноги и быстро захромал следом за убегающим преступником. Каждый шаг отдавался болью между ребер, все кругом плыло, тело полыхало огнем, а перед глазами стояла серая режущая муть. Но Лев бежал, не замечая боли, не выпуская из виду мелькающее пятно светлых кудрей. Иностранец не видел преследователя за собой. Мужчина то и дело спотыкался в темноте о препятствия, но даже не поворачивал головы, уходя все дальше и дальше от развернувшейся в заброшке бойни.
В такт шагам в голове у опера пульсировала догадка: «Горюцкий, именно он ограбил и напугал мужа Лидии! Он знал о ценности ее скульптур, он сам скульптор и ее ученик, поэтому грабил своего преподавателя и ее наследника. Грабил, обворовывал, мучил старика без зазрения совести! И должен ответить за все!» Сжав зубы, Гуров ускорил бег, все быстрее и быстрее двигаясь, будто разгоняющийся автомобиль. Впереди выросла небольшая возвышенность, Иностранец тяжело, запинаясь, взобрался вверх и исчез за гребнем. Лев же будто отключился от своего тела, боль и тяжесть пульсировали в каждой клетке, но эта вибрация толкала, ускоряя его все быстрее. Оперативник забежал на горку, продрался между деревьев. За черными ветками блеснуло зеркало водной глади. Озеро! У бандита может быть спрятана лодка, на которой легко переправиться на другой берег и уйти от погони! Все тело напряглось в последнем усилии, и оперативник, разогнавшись с горки, в разбеге прыгнул на черную спину. От удара Иностранец полетел вниз с невысокого берега, а вместе с ним опер, который вцепился руками и ногами в худое тело, чтобы бандит не смог вытащить пистолет и открыть стрельбу. По инерции комок из двух тел скатился вниз, влетел в ледяную воду осеннего озера рядом с качающейся лодкой. Земля
