Шрифт:
Закладка:
– А при чем здесь лифты? – спрашиваем.
– Так это же для поршневого лифта. Господин Хочкис вам не рассказывал?
В каждую из этих глубоких скважин мы вставляем закрытый снизу стальной цилиндр с внутренним диаметром в двадцать сантиметров. Внутри цилиндра находится поршень диаметром пятнадцать сантиметров. Скалка поршня наверху цилиндра, совершенно так же, как в паровой машине поршневая скалка, для уплотнения проходит сквозь сальник.
Поршень одинаковой длины с цилиндром, и на нем устанавливается подъемная клеть. Под давлением пропускают воду в цилиндр, поршень двигается наверх и поднимает клеть. Обычно удивляются, что у поршня на нижнем конце нет головки; это гладкая стальная трубка, внизу цилиндра она закрыта колпачком, а в середине ее направляют два утолщения. Впускаемая вода действует во всех направлениях и на поршень, и на цилиндр, но поднять она может только низ поршня и толкает вверх клеть. Взгляните, как мы закладываем шахту, а потом я вас отведу в соседнее здание и за одну минуту покажу все устройство.
В это время как раз вытаскивали бур, который был прикреплен на конце канатом к буровой машине. Канат медленно наворачивался, и уже потому, как долго продолжалось вытягивание бура, можно было судить о невероятной глубине шахты. Но вот, наконец, бур вытащен; он плоский с острым краем. Он уже затупился, поэтому его заменяют свежеотточенным и снова опускают в бездонной глубины скважину. Вот он дошел до грунта, канат подтягивают так, чтобы острие инструмента едва лишь касалось земли, пускают машину в ход и начинается бурение. Вильямс объяснил нам, что бур не должен резко ударяться о камни, как при забивке свай; он согнется вбок, направится по какой-нибудь трещине, и получится косая скважина. Он висит, как маятник, едва соприкасаясь с землей; когда машина работает, благодаря крепко натянутому канату, инструмент при столкновении с камнями отвечает легким эластичным ударом, не может согнуться и медленными толчками проделывает круглую дыру. Затем накачивают воду и вымывают щебень на поверхность земли; работа довольно грязная.
– Прежде чем нам попался камень, – рассказывает Вильямс, – мы прошли двадцать четыре метра песчаной прослойки; при этом бурение шло с помощью струи воды. Вот эта стальная труба, – показывает он на обделку скважины, – была опущена в песок под сильным давлением водяной струи. Вода вытесняла песок и, выливаясь обратно, выносила его из скважины.
Насмотревшись вдосталь на бурение шахты, мы прошли с Вильямсом в соседнее здание, и он нам показал, как работают поршневые лифты.
– Подъемные шахты здесь не так глубоки, как там; всего шестьдесят метров.
Перед нашими глазами легкий пустотелый поршень из стали пятидесяти сантиметров в диаметре поднимал клеть. Капельки воды скользили вниз по черной маслянистой поверхности. По мере того, как клеть поднималась выше, тонкий поршень начал качаться, словно канат. Груз был тяжелый, и я полагал, что в нем заключалась причина неустойчивого на вид положения поршня.
– Вероятно, груз слишком тяжел, – говорю я, – кажется, будто поршень должен согнуться.
– Груз слишком тяжел? – отвечает Вильямс. – На долю поршня приходится только вес пассажиров. Противовес берет на себя восемьдесят процентов давления клети и поршня. Веса здешних поршней я не знаю, но наши рядом весят пять с половиной тонн. Для их перевозки необходимы четыре лошади. Но если бы порвался канат над противовесом, то клеть смяла бы трубу, как гуттаперчевую.
– Это, во всяком случае, ослабило бы силу падения, – вставляет Билл.
– Да, но тогда труба может и лопнуть, острый конец проломит пол и ранит сидящих.
Вильямс повел нас по машинному отделению и объяснил, как удивительно точно нагнетательные насосы регулируют давление, удерживая воздух в приемниках. Когда дежурный при лифте отодвигает задвижку клапана, вода попадает под равномерным давлением воздуха в поршневой цилиндр; если задвижка будет переставлена, то вода под тяжестью клети и неуравновешенного давления поршня переместится из цилиндра в запасной приемник. Упадет давление в приемнике, насос автоматически придет в движение и перекачает воду из запасного приемника, пока не будет достигнуто нужное давление.
К счастью, на этот раз мы обошлись без каких бы то ни было несчастных приключений, и нам не пришлось рассказывать Хочкису ни о каких диковинах. Но и без занимательных приключений мы были удовлетворены тем, что узнали так много интересного о бурении и лифтах и могли вписать поучительную страницу в наш дневник.
Если мальчик из провинции приезжает в Нью-Йорк, он спешит, прежде всего, посмотреть городской парк и в нем зоологический сад. А я и Билл пересмотрели немало любопытного прежде, чем попали в это зеленое местечко, изображающее уголок природы в центре большого города. Но и здесь наше внимание не привлекли покрытые зеленой травой лужайки, пруд или извилистые дорожки в рощицах, нас заинтересовало то, что вообще не имело ни малейшего отношения к парку. Парк пересекал лежащий несколько ниже его переулок, который заканчивался дощатым забором; за ним какие-то мастерские, сараи и деревянная башня. Не было сомнения, что здесь должна быть шахта.
Мы отправились на мост, переброшенный через этот переулок, чтобы посмотреть, что там такое могло быть. Скоро мы заметили, что наверху башни показалась подъемная клеть, выдвинулась небольшая вагонетка, передняя стенка которой открылась, и груз щебня высыпался оттуда в гигантскую воронку. Клеть с вагонеткой снова опустилась в шахту, которая должна была быть довольно глубокой, потому что трос на наших глазах развертывался долго. Внизу в переулке под воронкой стояла платформа, на которую сыпался щебень.
– Что это такое? – недоумевает Билл.
– Может быть, новая подземная дорога, – высказываю я свои предположения, – что-то такое проектируется.
Какой-то человек, облокотившийся по соседству с нами на перила, разъяснил нам, что это постройка нового водопровода.
– Да, верно, – припоминаю я, – Прайс советовал нам это посмотреть. Помнишь, Билл?
– Это гигантское предприятие, – говорил незнакомец. – до таких грандиозных размеров до сих пор еще не доходили.
– А акведуки древних римлян? – показываю я свою ученость.
– Капля воды по сравнению с этим водопроводом. Труба его будет иметь диаметр в четыре с половиной метра, местами пять. И когда постройка будет закончена, она ежедневно сможет нам доставлять с Кэтскильских гор два миллиона кубических метров воды. Не менее двухсот километров расстояния между верхней запрудой и водоемами в Стэтен-Айленд. Ведь это река, не правда ли? И если сюда прибавить два миллиона кубических метров из старого водопровода, то на человека в городе Нью-Йорке придется ежедневно около полутора тысяч литров.
– А сколько это будет – тысяча пятьсот литров?
– Полтора кубических метра, около двух полных ванн хорошей, прозрачной, чистой воды.
– Ну, а куда девать такую массу воды?
