Ура! Дорожку от выхода на кухню и спальню проторили! — торжественно объявила, на трясущих ногах поднимаясь на второй этаж, чтобы умыться. Проходя мимо чумазой, краснощёкой дочери, пробормотала, — не поверишь, боюсь ноги распрямить, кажется, ещё чуть-чуть и колени выгнутся в обратную сторону, как у кузнечика.

— Выглядело бы это и забавно, и жутко одновременно, — хохотнул ребёнок, вновь склоняясь к нашей незаменимой помощнице-кастрюле, — вылью воду и вернусь, очень хочется забраться в ванну и отмокать в ней не менее часа, но больше всего хочется есть.

— Угу, сейчас руки помою и пойду готовить, — пробормотала, еле волоча ноги, медленно словно улитка поползла в комнату.

— Давай, яичницу пожарим? — предложила заботливая дочурка, прокричав уже из холла.

— Кура испортится, надо её запечь, но, думаю, лучше сварить и не маяться в поисках, на чём это сделать.

— Ну да, кастрюли у нас есть, — откликнулась дочь, я же, отворив дверь, не задерживаясь и секунды в комнате, прошлёпала в ванную. Там долго плескала прохладной водой в лицо, после, взглянув на себя в зеркало, отметила тёмные круги под глазами, всклокоченные волосы, красные нездоровым румянцем щеки, постановила, — мда… красота — страшная сила.

— Для костра нужны дрова? — прервала самолюбование Алинка, вбежав в ванную комнату.

— Угу, а ещё колышки и проволока, чтобы подвесить кастрюлю, к сожалению, то что мы здесь обнаружили на котелок не похоже.

— Жаль, что печь на кухне не работает, можно было не заморачиваться.

— И отремонтировать никого не позовёшь, придётся новую покупать и устанавливать самим… господи, это просто кошмар какой-то, — простонала, уступая Алинке место у раковины, — я пошла на улицу, как умоешься, приходи. Слушай, а ты не видела Багги? Что-то он мне давно не попадался.

— В кресле дрыхнет. Как налопался, так и спит.

— Счастливый, — завистливо посмотрела на развалившегося кверху пузиком котёнка, с сожалением взглянула на мягкую, просторную кровать, отправилась готовить ужин.

Сидеть у костра, наблюдать, как жадный огонь пожирает сухие ветки, вдыхать запах ароматного куриного бульона, слушать треск сучьев, пение птиц и стрекот цикад — что может быть чудесней. Но для этого сначала необходимо подготовить место для костра, собрать хворост, смастерить удобное и устойчивое сооружение, куда можно без опасения опрокидывания установить кастрюлю с будущим ужином. С пятого раза при помощи всем известной матери запалить костёр. И да, тогда, пожалуйста, наслаждайся умиротворяющими звуками, хотя нет, надо ещё соорудить место, где можно присесть… вот теперь наслаждайся.

— Немного осталось, ещё десять минут и буду вытаскивать, — сообщила голодному ребёнку, — сейчас ещё зелени добавлю.

— Может, я тогда начну читать дневник?

— Вслух? — спросила, лукаво улыбнувшись дочери, зная её нелюбовь к чтению вслух.

— Придётся, — тяжело вздохнула Алинка, раскрывая старую, потрёпанную книгу в твёрдом переплёте, через секунду сердито заворчала, — почерк ужасный, предупреждаю, иногда буду читать по слогам.

— Читай как получится, — отмахнулась, нарезая огурцы и помидоры на маленькие кусочки, в который раз мысленно порадовалась, что нож, пару вилок, ложки и кружки, прихватила с собой, полагая, что возможно нам это пригодится в дороге. Как оказалось, пригодилось и даже очень.

— Так… в тысяча пятьсот девятом году, — начала Алина, чуть помедлив, продолжила, — мам, не пойму, что за закорючка, но похоже на девятый месяц.

— Не читай даты, мы не знаем, какой год сейчас, так что нам пока это ни к чему.

— Хорошо… вот, в этом году исчез старый мистер Коуэл, который и построил поместье вокруг холма.

— Угу, холм видели, — пробормотала, достав куриное крыло из кастрюльки, в которой мы не меньше получаса кипятили воду, чтобы изгнать всю возможную заразу, прежде чем варить в ней куру. Проверила его на готовность, с сожалением вернула его назад в бурлящий бульон.

— Он был, со слов некоего Эрландо, этот старик Коуэл, — уточнила дочь, — богатым, надменным, вредным затворником. И, кажется, сумасшедшим, болтал о потоках, о силе и о месте пересечения линий. Дважды, пока жил старик, из поместья выходили мужчины в старинных одеждах, задавали вопросы, возвращались и больше не появлялись в городе. Мама, наверное, такие как мы? Интересно, почему тогда больше не появлялись?

— Не знаю, подозрительно это, хотя, если убивал, то зачем тогда вообще выпускал? — задумчиво протянула, нетерпеливо вытащив ещё одну запчасть от куры, потыкала в ножку вилкой, убедилась, что мясо готово, объявила, — ужин подан, садитесь есть.

— Ой! Кажется, после светловолосого мужчины в старинном сюртуке и исчез старик Коуэл, — произнесла Алинка, заёрзав от волнения, ребёнка явно увлёк этот дневник, — его не сразу хватились, мистер Коуэл редко выходил в город, когда заметили, что долго не появлялся, отправились к нему и именно тогда узнали, что пройти на территорию поместья никто не может.

— Ты же голодная была, — напомнила дочери, поставив к ней поближе отмытую, с миленьким узором, местную тарелку, на которой лежали и одуряюще пахли кусочки отварной птицы и овощной салат.

— Сейчас… они даже пушку притаскивали, мам, и стреляли по воротам, но это не помогло, — хихикнул ребёнок, — ох, хорошо это давно было… местные решили, что поместье проклято, и несколько раз пытались его сжечь. Нас могли бы принять за ведьм и на костёр отправить.

— Жуть, — невольно вздрогнула, осознав, что нам действительно повезло.

— Ха! Они и пытались одного сжечь! — рассмеялась Алинка, — он вышел спустя… около ста лет, схватили... так: высокого, темноволосого парня и понесли к виселице… мам, он испепелил всех, здесь Невил пишет, что остался лишь пепел. Парень сбежал назад в поместье и больше не возвращался.

— Вот почему местные жители с опаской на нас смотрят, — пробормотала сразу, как прожевала нежный и ароматный кусочек мяса, — хоть времени с тех пор прошло, видимо, не мало, но людская молва до сих пор жива, тем более, когда перед глазами всё ещё стоит поместье и никого не пускает на свою территорию.

— Угу, — кивнула дочь, наконец отложив в сторонку дневник, приступила к ужину. Около тридцати минут мы время от времени, перебрасываясь короткими фразами, лакомились удивительно насыщенной вкусом едой, подкладывали в костёр сучья, отчего пламя радостно вспыхивало, охватывая обжигающими объятиями кастрюльку, в которой закипала вода для чая.

— Чуть позже надо сходить к мисс Хоуп, надеюсь, ей удастся взять у поверенного свод законов, —