— И кто же это был? — довольно резко спросил наследник престола.

— Как я расслышал, — ответил барон, — это был некий подпоручик князь Озерский.

Александр несколько побледнел.

— Боже! Князь Озерский! Да, я знаю его!.. Всегда был уверен, что доблестный офицер… Однако это его нисколь не обеляет, и я приму меры немедля. — С этими словами престолонаследник дернул колокольчик, и в дверях мигом появился уже знакомый штабс-капитан. — Немедленно доставить сюда подпоручика Озерского, — приказал Александр. — Поместить до поры в арестантской. Да в кандалах, в кандалах!

Штабс-капитан уже было развернулся, спеша выполнять приказ великого князя, но тут же приостановился, услыхав слова фон Штраубе.

— Боюсь, ваше высочество, — сказал барон, — его сейчас никто не сможет отыскать. Он знает, что опознан, и наверняка где-то затаился.

— Да, да, пожалуй, — согласился с ним Александр. — Но все равно навеки небось не спрячется. Уверяю вас, барон, мы его все равно отыщем. Может быть, не сегодня, не завтра, но найдем непременно! Сами! Вы поняли меня, штабс-капитан? Обойдемся без Тайной экспедиции.

Тот поклонился в знак понимания.

— Там был еще один, — сказал фон Штраубе, — который, хотя и не опознан, однако помечен.

— И каким же образом?

— Храбрый капрал Двоехоров…

— Да, да, уже наслышан от вас от этом капрале, — нетерпеливо перебил его наследник. — Штабс-капитан, позаботьтесь о представлении капрала к новому чину… Так что за метина? — тут же опять перевел он взгляд на фон Штраубе.

— Оный капрал во время схватки отрубил ему два пальца шпагой.

Отчего-то тень недовольства пробежала по красивому лицу великого князя, однако, снова обращаясь к штабс-капитану, он сказал:

— Стало быть, ищите также и офицера, недавно лишившегося двух пальцев. Но опять же (вы меня поняли?) — по-тихому… Ступайте, штабс-капитан. — И когда тот удалился, сказал фон Штраубе: — Поверьте, мне до крайности досадно, барон. Чтобы такое в нашей богопослушной стране!.. Уверен, что подобное более не повторится. Забудьте, барон, об этом происшествии, как о страшном сне.

— Да, ваше высочество… — Фон Штраубе склонил голову, хотя, учитывая, что покушение было не первым, уверенности великого князя и не особенно разделял.

— Вот и великолепно! — обрадовался престолонаследник. — Сменим же тему нашего разговора… Рыцарские ордена занимают меня уже давно. Однако сведения о них столь скудны! Как видно, они умеют беречь свои тайны. Но поскольку мой августейший отец отныне ваш гроссмейстер, то, полагается мне, я также могу рассчитывать на некую толику ваших мистических знаний. Его величество нынче уже показывал мне эту стекляшку… как бишь ее?.. Да, Spiritus mundi!.. Но не могу сказать, что алхимия чрезмерно меня волнует… Ведь вы, полагаю, располагаете и иными, мистическими тайнами, доставшимися вам от палестинских каббалистов еще во времена Крестовых походов?

— Да, сие так, — подтвердил барон. — Хотя первым на палестинской земле возник орден тамплиеров, и главным хранителем тайн до поры своего разгрома был именно он…

— Тамплиеры… Это те, что были уничтожены королем Франции Филиппом Красивым еще в четырнадцатом веке? — проявил познания великий князь.

— Да, именно…

— Говорят, они обладали секретом философского камня — тем и вызвали зависть короля?

— О нет, ваше высочество… — Фон Штраубе позволил себе улыбнуться. — Философский камень пока не создан никем. Что же касательно причины богатства этого ордена, то она гораздо прозаичнее. В те далекие времена путешествовать на большие расстояния, да еще имея при себе деньги, было до крайности небезопасно. Вдвойне опасны были морские путешествия из-за обилия пиратов. Однако торговля между Азией и Европой — шелком, пряностями, китайским фарфором — беспрерывно шла. Это требовало денег, причем огромных! Каким же образом купцы ухитрялись их провозить?

— И каким же? — заинтересовался наследник.

— Все очень просто! Никаких денег они с собой и не везли в далекую Палестину, через кою в ту пору шла вся торговля. Им довольно было по пути заехать в Марсель, где тамплиеры имели свою la résidence[25], оставить там все свое золото и получить взамен от ордена лишь путевую бумагу. Затем, уже в Палестине, где тамплиеры были главной силой, следовало посетить такую же орденскую la résidence и там по этой бумаге получить столько же, сколько оставили в Марселе. За вычетом, правда, некоторой малости. Эти самые малости, накапливаясь из века в век, и позволили ордену обладать неслыханным богатством на зависть любому королю.

— Гм, весьма хитроумно, — заключил великий князь. — Нечто наподобие нынешних банков?

— Да, тамплиеры, можно сказать, изобрели банковское дело и до самого своего разгрома оставались главными банкирами Европы. Согласитесь, ваше высочество, что это надежней любого философского камня.

— Пожалуй что… — несколько разочарованно признал престолонаследник. — И ровно ничего мистического… Надеюсь, не все тайны тамплиеров подобного рода?

— О нет, ваше высочество, имелись у них, конечно, тайны и куда более возвышенного свойства… Например, тайна священного Грааля…

Тут же фон Штраубе пожалел, что эти слова сорвались у него с языка — слишком по соседству они были с тайной его собственного предназначения, с той великой тайной, кою он пока не хотел кому-либо раскрывать.

По счастию, великий князь отнесся к ним достаточно легковесно.

— Да, да, священный Грааль… — произнес он. — Судя по рыцарским романам, кажется, чаша с кровью Христовой… Ну а другие тайны? К примеру, владение ясновиденьем… Ведь тамплиеры обладали этим умением?

— Полагаю, лишь некоторые из них, — сказал фон Штраубе, — прошедшие все ступени посвящения, да и то лишь в самые роковые минуты своей жизни.

— Как, например, их несчастный последний гроссмейстер Жак де Моле? — выказал снова же свою осведомленность великий князь. — Сколь мне помнится, уже посаженный королем Филиппом на кол, он предрек гибель всему роду Капетингов по истечении восемнадцати колен.

— Да, сие именно так, — подтвердил фон Штраубе.

— И бедный обезглавленный якобинцами Людовик был как раз восемнадцатым коленом после Филиппа?

— Сие тоже невозможно отрицать.

— О, ясновиденье, несомненно! — воскликнул великий князь. — Причем на века вперед!.. Если бы кто умел так видеть вперед хоть на год, на два!.. Дорого бы я дал за счастье общения с таким человеком!

Фон Штраубе следил за собой, чтобы его лицо ничего не выдало. Ибо в этот самый миг промелькнуло опять… Глаза императора Павла, выпученные в смертной муке, и офицерский шарф, затянутый на шее у самодержца. Престолонаследник вздохнул:

— Понимаю, вы слишком молоды и едва ли прошли все необходимые ступени, чтобы обладать подобным даром. Но ведь не должно было подобное исчезнуть вместе с тамплиерами после разрушения их цитаделей?

Фон Штраубе чувствовал, что также как нынешним утром во время аудиенции у императора комтур Литта, вступает и сам на тонкий лед — слишком близко трепыхалась его тайна