— Там безопасно, — бормочет он, и я спрыгиваю, чтобы он мог расседлать Нари.

Я неловко застываю рядом с ним.

— Могу ли я помочь?

Он качает головой, и я вхожу внутрь, давая ему личное пространство.

Я шагаю по кругу уже часами. Врекс, кажется, слишком кропотливо проверяет свои ловушки, исчезая в разных направлениях леса только для того, чтобы вернуться туда же через несколько минут.

Я одновременно хочу, чтобы он присоединился ко мне, но не знаю, что ему сказать. Мне нечего сказать. Я попала на эту планету, он помог мне, а я убила его единственного друга.

Чувство вины сокрушает. Она вгрызается в меня, разрывая мои внутренности, пока я смотрю, как огромный человек охраняет свою территорию. Лицо у него такое же суровое, как всегда, но глаза…

Я отворачиваюсь, рассеянно вытирая руки о тунику. Они были липкими, и я смотрю на кровь, окрашивающую их.

Кровь Илакса.

Я оборачиваюсь, когда дверь открывается, и Врекс входит внутрь. Его взгляд падает на мои руки, и я почти прячу их за спину, как ребенок.

— Они заплатят, — это всё, что он говорит.

Я киваю.

— Мы заставим их заплатить.

— Завтра мы уезжаем. Мы проверим сообщения от Ракиза. Если их нет, то отправимся к нему. Здесь уже небезопасно.

Я вздрагиваю, и он сужает на мне глаза.

— Думаешь, я не смогу защитить тебя?

Я качаю головой.

— Нет. Мне жаль, что они вторглись на твою территорию.

— Это было только вопросом времени. Тебе следует приготовиться ко сну. Мы ляжем спать рано.

Я изучаю его лицо. Выражение его лица пустое, плечи прямые, голова высоко поднята. Но каким-то образом я знаю, что он едва держится. Когда он сломается, он не захочет, чтобы я это увидела.

Я киваю и иду в ванную, где быстро умываюсь. Закончив, я оборачиваю своё тело длинным мехом и направляюсь в спальню. Врекс сидит, глядя на незажженный костёр, но я слышу, как он пошёл в ванную, пока я одевалась.

Я часами лежу без сна, ворочаюсь. Наконец я встаю, планируя прокрасться мимо Врекса, чтобы набрать воды.

Однако он не спал, а всё ещё сидит в том же кресле, не обращая внимания на меха у костра. Он смотрит на меня, на его лице застыла боль.

Я не могу ему помочь. Я подхожу к нему, протягивая руку. Не зная зачем. Он ловит меня за руку и притягивает к себе, сминая мой рот.

Его губы становятся нежными, и он смотрит на меня темными глазами, когда я поднимаю дрожащую руку и провожу ею по его щеке.

— Тебе не следует быть одному сегодня вечером. Иди спать в свою постель.

Он не спорит, следуя за мной в свою комнату. Я натягиваю на нас меха, а он притягивает меня ближе, его огромная рука держит меня за затылок.

— Он был хорошим человеком, — вдруг говорит он хриплым от горя голосом. — Когда я впервые решил переехать сюда, я был молодым воином, и мой голос всё ещё ломался. Он научил меня выращивать овощи.

Я пытаюсь сморгнуть слезы, но они текут из моих глаз на его шею.

— Мне жаль.

— Это не твоя вина. А моя. Я должен был знать, что он станет первой мишенью. Я должен был убедить его позволить мне расставить больше ловушек вокруг его ташива.

— Это тоже не твоя вина. Он был упрямым человеком.

— Был. — Врекс долго молчит. — Спи.

Никто из нас по-настоящему не спит. Время от времени я засыпаю, а затем просыпаюсь, когда тело Врекса напрягается под моим. В какой-то момент я поднимаю руку и обнаруживаю, что его лицо мокрое. Он напрягается еще больше, и я шикаю на него.

— Это нормально — оплакивать своего друга.

Он молчит, и я притворяюсь, что сплю, предоставляя ему уединение, пока он скорбит.

***

Я просыпаюсь от горячего рта на своем и задыхаюсь, стон вырывается из моего горла, когда губы Врекса движутся к моей шее. Ещё темно, но, несмотря на то, как я устала, я отчаянно нуждалась в нём, моя кожа слишком чувствительна, мои бедра дрожат.

Он целует меня прямо под ухом, и мои руки цепляются за его плечи.

— Откуда ты такая красивая? — бормочет он.

Я улыбаюсь в темноте.

— Я могла бы спросить тебя о том же.

Он фыркает, а затем ведёт поцелуи вниз, к моей груди. Только сейчас до меня дошло, что я без туники.

— Ты раздел меня?

Он делает паузу, поднимая голову.

— Возможно, я помог тебе раздеться.

— Боже, я, видимо, уже совсем не в себе.

— Большие животные меньше шумят, когда спят, — торжественно соглашается он, и я смеюсь.

Он возвращает своё внимание к моей груди, тихие проклятия слышны от него, а я вздрагиваю от его внимания, мои соски твердеют. Он берет в рот один из моих сосков, проводит по нему языком, и я вздыхаю, дрожа прижимаясь к нему.

Мышцы его спины напрягаются, когда я провожу по ним руками, и я ещё больше расслабляюсь. Его тело просто нереальное.

Я двигаю одной рукой, проводя пальцами по кубикам и впадинам его пресса. Он поднимает голову, его челюсти сжаты, когда он ловит мою руку в свою.

— Это было слишком давно. Я могу опозориться, если ты прикоснешься ко мне прямо сейчас.

Я улыбаюсь, а он ругается, целуя меня в губы. Мы целуемся несколько минут, пока я не начинаю извиваться, а он тихонько смеется над моим нетерпением.

Я чувствую себя пьяной, когда он целует меня, и сразу же хочу вернуть его губы, как только они покидают их. Но он движется вниз по моему телу, целует, покусывает и лижет.

Он мычит у моего бедра, глядя на меня снизу вверх, и образ его между моих ног заставляет меня задыхаться.

Я опьянена им. Его пальцы погружаются в мое влажное тепло, поглаживая и играя, пока я мечусь в мехах. Его голова опускается, и на этот раз ругаюсь я, когда он скользит языком по чувствительному бутону моего клитора.

— Войди в меня, — говорю я хриплым голосом. — Сейчас же.

Он сердито смотрит на меня, как будто я забираю его любимую игрушку, но по жесткой линии его челюсти я могу сказать, что он едва держит себя в руках.

Я хочу, чтобы он выкинул свой контроль.

Его толстый член медленно входит в меня, и его голова снова опускается, когда он захватывает мои