— Мда, сразу треть твоих болванов выпилил. А со вторым чего?

— Его Шут своим новым даром сработал, а я добила. Малой кровью отделались.

Якут лишь присвистнул.

— Нифига, малой отжигает!

Блондинка оглянулась на своего подопечного, посмотрев на мальца с затаенной гордостью — как-никак именно она посодействовала пробуждению зависшей способности Шута. И чувствовала некую причастность к тому, что парню достался очень перспективный дар. Первое умение Шута — его сверхъестественная чуйка тоже было весьма неплохим и уже неоднократно выручало их группу ранее. Но прорезавшаяся недавно способность крыла его как бык овцу. Излом пространства был очень редкой и крайне эффективной в бою силой. С помощью него можно было ломать и перестраивать поле боя по своему усмотрению, заманивая врага в неожиданные и смертоносные ловушки. А поскольку дар этот был смазан «красненькой», его мощь даже на начальном этапе освоения поражала воображение. Нимфа с замиранием сердца представляла, на что будет способен Шут спустя полгода усиленных тренировок.

— Надеюсь, эта парочка была единственной! Мне и с этих двух с головой хватило острых ощущений!

Нимфа была полностью согласна с мнением Фиделя, подавшего голос из-за плеча Якута. Судя по напряженному лицу и каплям пота, выступившим на лбу, даже невозмутимому и хладнокровному, словно питон, снайперу было не по себе от этого подземелья. Он, как и все прочие стронги всеми фибрами души стремились покинуть это пропитанное угрозой и миазмами смерти место.

Марионетки, тем временем, обобрали трупы, освободив их от оружия и боеприпасов, и вновь выстроились клином, приготовившись штурмовать остаток подземных галерей. Штурмовать, правда, было нечего. Оставшийся отрезок галерей оказался девственно пуст и лишь в самом конце была обнаружена комната, являвшаяся сердцем этого подземелья. Вновь ванны с черной жижей, в которой плавали обезображенные роженицы — на этот раз уже мертвые, и хирургический стол, поржавевший и заляпанный присохшими сгустками крови, с стоявшими на нем рядами стеклянных сосудов, заполненный мутноватой жидкостью, с личинками суперпаразита плавающими внутри. Разве что «питательного субстрата» для личинок на этот раз тут не обнаружилось. Возможно, свежее мясо еще не успели доставить в данное убежище из-за сложностей с логистикой, вызванных проблемами у атомитов с новоиспеченной группировкой стронгов.

Все это девушке уже доводилось видеть прежде. А вот бойцам Якута еще нет, и далеко не все смогли сдержать тошноту, вдохнув тяжелый, удущающий воздух подземелья, что бил по мозгам крепче любого алкоголя. На женские трупы, словно попавшие сюда из кинохроники про Освенцим, стронги старались не смотреть.

— Жесть какая! Что, сожжем тут все к хренам собачьим и назад⁈

Якут вопросительно посмотрел на нимфу, но та замерла ледяной статуей, завороженно глядя на банки с конвульсивно подергивающимися внутри емкостей личинками. Она некоторое время молчала, словно не слыша слов соратника, но потом отмерла и ответила ему:

— Нет… пока нет!

— Что???!!!

Якута эти слова застали врасплох. Он посмотрел на девушку так, словно та только что сошла с небес на землю и сказала нечто трансцендентное. Или, скорее, не с небес, а из самой Преисподней.

— Есть мысль одна, погоди немного!

Она махнула рукой своему воинству, подзывая «марионеток» ближе, после чего принялась за персональный осмотр каждого из уцелевших муров. Тех, кто был отсеян она сразу отправляла прочь, остальных же собрались небольшой группкой в восемь голов — ровно по количеству обнаруженных емкостей с живой паразитарной гадостью внутри.

На ошеломленном лице лидера отряда начало проступать осознание.

— Аврора, скажи мне что это не то, о чем я только что подумал⁈

Девушка вновь ответила с задержкой, занятая собственными мыслями.

— А откуда мне знать, о чем ты себе подумал?

Стронг обошел девушку и заглянул ей в лицо, поблескивая миндалевидными глазами в полумраке скудно освещенного подземелья, пытаясь под плексигласом противогаза разглядеть выражение лица нимфы.

— Ты ведь не удумала задействовать эту погань на своих 'дуболомах⁉

Таинственная и едва уловимая улыбка Моны Лизы, мелькнувшая на губах девушки за обзорным стеклом «намордника», подтвердила ужасные опасения Якута.

— Твою мать! Аврора, да ты в конец двинулась что ли⁈ Не ты лми сама говорила, что атомитов контролировать не можешь⁈ А значит и «терминаторов» тоже! Они же порвут нас всех!!! На клочки порвут!!!

Нимфа вновь загадочно улыбнулась.

— Не мельтеши! Да, атомитов я контролировать не могу. А вот сделать из своих марионеток атомитов с сохранением активного «поводка» — очень даже! Думаешь, я просто так своих «болванов» по грязным кластерам в хвост и в гриву уже месяц гоняю⁈ Они уже таких доз нахватались, что скоро в темноте светится начнут — и ничего, повинуются мне также, как и раньше. А теперь представь себе, что я смогу пять-десять «терминаторов» в свои руки заполучить? Это же такая мощь!

Глаза нимфы подернулись мечтательной поволокой. Якут лишь сокрушенно покачал головой.

— Ага, и эта мощь первым делом нам с тобой кишки выпустит.

— Да не писай в рюмочку, говорю же, все хорошо будет. Подстрахуемся на крайний случай — если что, я сама, собственноручно их на атомы распылю. Давай, заряжай пацанов, нужно тут все подготовить. А для этого придется всерьез ручками поработать!

Стронга, судя по его недовольному лицу, аргументация блондинки не убедила, но спорить он прекратил. За прошедший месяц он уже неоднократно успел убедиться, что спорить с этой взбалмошной дамочкой — себе дороже. А потому, решил поберечь время и собственные нервы и принялся раздавать ценные указания своим подчиненным.

* * *

Хлопок, дикий грохот взрыва, яркая вспышка, мгновенно лишившая зрения, следом жгучая боль. Кожа под действием запредельной температуры начала пузыриться, синтетическая одежда вспыхнула и приклеилась к телу как неопреновый гидрокостюм. Боль от горящей плоти в мгновение ока едва не выжгла мозг, но он носил свой краповый берет не для красоты — он и его коллеги стали лучшим из лучших, элитой СОБРа, их готовили великолепные специалисты. И один из тех ничем не примечательных мужчин, неопределенного возраста и совершенно незапоминающейся внешности, от образа которого в памяти остался лишь жесткий, сухой голос, который вбивал фразы инструктора в мозг будущих спецназовцев не хуже молотка, что заколачивает гвозди в сосновую доску, научил его как экстренно заблокировать боль в критической ситуации. Блокада сработала, и растянувшиеся в бесконечность последние оставшиеся у него в распоряжении мгновения жизни, пока пламя распространялось по внутренностям боевой машины, спасли его и находившегося рядом раненого, имя которого он даже не запомнил. Последнее, что сохранил мозг — вой сгоравшей заживо девушки, которая к тому моменту уже превратилась в охваченный огнем кусок обугленного мяса. Она по нелепому стечению обстоятельств очутилась вне его досягаемости и это стоило ей жизни. Затем в гулкой и пустой голове внезапно лопнула перетянутая до предела струна и пространство вокруг него, заполненное бурлящим пламенем исказилось, разломав собственную метрику. Он почувствовал, как его тело куда-то затягивает стремительно, мощно, и несет по этому потоку затягивая в игольное ушко изломанного пространства. Сопротивляться этому у него уже не осталось не сил, ни желания. Он, сжимая скрюченными обгоревшими пальцами локоть раненного, который совершенно не сопротивлялся и вообще не подавал никаких признаков жизни, вывалился из пространственного пузыря в нормальное пространство, где уже не было никакого огня, и рухнул на траву, будучи уже в бессознательном состоянии.

Когда сознание вернулось, он мгновенно пожалел об этом. Боль была страшной, она рвала мозг крючьями на куски, мешая связно мыслить. Зрение не работало — судя по всему, огонь повредил глазные яблоки и веки, ощущение было такое, словно они лопнули и их студенистое содержимое вытекло наружу словно фруктовое желе. Слух тоже отказал полностью — взрыв проникший внутрь БМП, после того, как кумулятивная струя прожгла броню, угробил барабанные перепонки. Он до хруста прикусил язык зубами, силясь собрать в кулак остатки воли, после чего принялся шарить ладонью по обугленной, вплавившейся в плоть и сморщенной грубой коркой одежде, силясь найти в боковом кармане плоскую оранжевую коробочку «аишки». Осязание работало паршиво — кожа на пальцах серьезно пострадала от огня, манипулировать ими было очень сложно. Повезло, что ткань серьезно пострадала от пламени, и он спустя несколько бесконечно долгих минут смог вырвать аптечку из пут расплавленной синтетики. Через