– Позвонил в ассоциацию медсестер. Ты собиралась в постель?

– Угу, но пусть тебя это не смущает.

– Ты ложись, а я буду сидеть рядом и держать тебя за руку.

Девица покачала головой:

– Звучит тоскливо. Давай выпьем. Ты пришел с какой-то целью или это просто визит вежливости?

Я опустился в кресло.

– Пятьдесят на пятьдесят, хотя все-таки больше визит вежливости. Только не заставляй готовить напитки. Я ощущаю себя немного не в своей тарелке. Почти не спал прошлой ночью.

– И с кем ты был?

– Тут другое. – Я с благодарностью потянулся за коктейльным стаканом и отсалютовал ей.

Она прошла мимо меня и упала на диван. Ее халатик разошелся еще больше. Я тут же уставился на нее, пока она не запахнулась.

– Знаешь, я никак не ожидала увидеть тебя снова, – призналась она, поднося бокал виски со льдом к лицу и упираясь в него подбородком. – Я подумала, что ты из тех, кто исчезает после первой встречи.

– Я? После первой встречи? Ну уж нет, ты совершенно неправильно меня оцениваешь. Я из числа стабильных, верных и прилипчивых.

– Ага, как же, вот подожди, пока новые удовольствия приедятся, – произнесла она с некоторой горечью. – Тебе нравится коктейль?

– Отличный. – Я вытянул ноги и зевнул.

Мне действительно было так погано, что я с удовольствием забрался бы в крысиную нору и заделал бы вход.

– Кстати, долго ты еще будешь присматривать за дочкой Кросби? – поинтересовался я как бы мимоходом, однако она тут же бросила на меня пронзительный, удивленный взгляд.

– Медсестры никогда не рассказывают о своих пациентах, – заявила она чопорно и немного отпила из бокала.

– Только если у них нет особой причины, – сказал я. – Нет, серьезно, разве тебе не хотелось бы сменить работу? Я мог бы тебе помочь.

– Еще бы не хотелось! При моей нынешней работе можно подохнуть от скуки, просто безумие называть такое работой, там вообще нечего делать.

– Ну как же. Должно быть, все-таки что-то делать нужно.

Она покачала головой, хотела что-то сказать, но затем передумала.

Я ждал.

– А что у тебя за работа? – спросила она. – Тебе нужен уход?

– Я бы о нем только и мечтал. Но нет, это не для меня. Для одного друга. Он на аппарате искусственной вентиляции легких и хочет, чтобы его подбадривала хорошенькая сестричка. Денег у него куры не клюют. Я мог бы замолвить за тебя словечко, если хочешь.

Она, нахмурившись, обдумала мои слова, затем отрицательно покачала головой:

– Я не могу. Мне бы хотелось, но есть кое-какие трудности.

– Да вряд ли будут трудности. Ассоциация медсестер их разрешит.

– Меня нанимала не ассоциация медсестер.

– Так ведь тогда все еще проще, разве нет? Если ты сама нанималась на эту работу…

– У меня контракт с доктором Зальцером. Он держит клинику на Футхилл-бульваре. Может, ты о нем слышал?

Я кивнул.

– И Зальцер лечит Морин?

– Да. По крайней мере, я предполагаю, что лечит. Он ни разу к ней не приходил.

– Тогда как же, вместо него бывает какой-то помощник?

– К ней не приходит никто.

– Странно как-то, да?

– Ты задаешь слишком много вопросов, тебе не кажется?

Я широко улыбнулся ей:

– Я парень любопытный. Разве Морин не настолько больна, чтобы ее навещал доктор?

Она посмотрела на меня:

– Только между нами: я не знаю. Я ее ни разу не видела.

Я выпрямился в кресле, расплескав немного виски.

– Ты ни разу ее не видела? В каком смысле? Ты же ее медсестра, разве не так?

– Мне не следовало тебе говорить, но меня это тревожит, и мне хочется с кем-нибудь поделиться. Обещаешь, что не расскажешь никому?

– Да кому мне рассказывать? Значит, ты действительно никогда не видела Морин Кросби?

– Вот именно. Медсестра Флемминг не позволяет мне заходить в комнату больной. Моя работа – прогонять посетителей, а поскольку никто и не приходит, мне там совершенно нечего делать.

– В таком случае чем ты занимаешься там по ночам?

– Да ничем. Ночую в доме. Если зазвонит телефон, я должна ответить. Только он никогда не звонит.

– Но ты наверняка заглядывала в комнату больной, пока медсестры Флемминг не было поблизости?

– Не заглядывала, потому что дверь всегда заперта. Могу поспорить, что Морин даже нет в доме.

– Где же еще ей быть? – спросил я, подавшись вперед и не пытаясь скрывать свое волнение.

– Если то, что говорит Флемминг, правда, Морин может находиться в клинике.

– А что говорит медсестра Флемминг?

– Я же тебе уже рассказывала: ее лечат от наркотической зависимости.

– Но если она в клинике, к чему весь этот обман? Почему бы просто не сказать, что она там? К чему нанимать медсестер и обустраивать фальшивую комнату больной?

– Господи, да я сказала бы тебе, если бы знала! – Медсестра Герни опустошила бокал. – Вот только чертовски странно, что каждый раз, когда мы оказываемся вместе, мы только и говорим о Морин Кросби.

– Не только, – возразил я, поднимаясь и подходя к дивану и садясь рядом с девушкой. – А есть какая-то причина, по которой ты не можешь уйти от доктора Зальцера?

– У меня с ним подписан контракт еще на два года. Я не могу уволиться.

Я позволил себе пройтись пальцами по ее колену.

– Что за человек этот Зальцер? Я слышал, он шарлатан.

Она шлепнула меня по руке.

– Он в полном порядке. Может, он и шарлатан, но пациенты, с которыми он имеет дело, просто страдают от переедания. Он сажает их на голодную диету и берет за это деньги. Не обязательно быть профессионалом, чтобы этим заниматься.

Моя рука снова нечаянно вернулась на ее колено.

– Как думаешь, ты сумеешь побыть умной, ловкой девочкой и выведать, в клинике ли держат Морин? – спросил я, переходя к более сложным маневрам.

Она снова шлепнула меня по руке, на этот раз по-настоящему.

– Ну вот, опять начинается песня про Морин.

Я потер тыльную сторону ладони:

– Ну и больно ты бьешь.

Она хихикнула:

– Была бы у тебя такая же внешность, тоже научился бы больно бить.

Затем прозвенел дверной звонок, долгий, пронзительный.

– Не открывай, – попросил я. – Я готов говорить не только о Морин.

– Не глупи. – Она спустила с дивана длинные ноги. – Это бакалейщик.

– Что у него есть такого, чего нет у меня?

– Покажу тебе, когда вернусь. Не умирать же мне теперь с голоду, чтобы ты был доволен.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Я воспользовался возможностью освежить содержимое своего бокала, а потом улегся на диван. То, что она мне рассказала, было крайне любопытно. Неухоженный сад, китайцы,