«Ага, щаз-з, – я покачал головой. — Она меня с баблом не любила. А нищебродом-то я ей тем более не сдался»

— Но ведь попытаться я могу! – прошептал я.

— Что? – вздрогнула Таня, и я увидел заправку, рядом с которой цветочный ларек.

— Ничего. Тань, я на минуту, посиди пока, – остановил машину чуть поодаль от заправки, Таня даже не спросила зачем. Вся в своих мыслях.

— Постараюсь не убежать.

— Постарайся, – серьезно ответил я, и вышел из машины.

Денег осталось не прям много, на скромную жизнь хватит. Завтра на работу, последние пары придется прогулять, и черт с ними. Потом договорюсь насчет тачки. Может, кто из своих купит. И Марьяну смогу забрать, и может с Таней шанс будет. Цветы, подарки… а дальше пусть решает.

— Девушка, какой у вас самый дорогой букет?

— Семь тысяч.

Продавщица в синем фартуке указала ручкой на стоящий справа уродливый букет в гофрированной бордовой бумаге, и я поморщился.

Нет, Тане я это уродство дарить не буду. Осмотрелся, и выбрал симпатичный букет в пыльно-розовой бумаге.

— Три двести, – с возмущением произнесла продавщица.

— Вот такой я жмот, – вытащил наличку, и даже обрадовался, что с ужином так получилось.

Пусть наши скандальные родственнички хоть драку едой устроят, им и платить теперь. Даже удачно получилось!

Но когда я вернулся в машину, я понял – нет, не так уж удачно. Таня так и не смогла выбросить этот глупый недоужин из головы.

— Тань, это тебе, – я протянул ей букет, и Пчелка растерянно его приняла.

— Мне? – удивилась она.

А я смутился. Фиг знает почему, но цветы я только матери дарил. На восьмое марта. Девчонки, как-то так повелось, сами говорили, что хотят: браслет, айфон, фен Дайсон.

— Ну не Диане же, – хмыкнул я, и Таня поджала губы. — Тань, тебе, конечно. Другой бы я не стал цветы дарить.

Завел машину, и начал ждать реакцию. Намек более чем прозрачный. Таня, ну давай, соображай! Не могу я в лоб, не хочу, чтобы меня снова послали. Мне того не случившегося свидания хватило.

— Спасибо, – тепло поблагодарила Таня. — Папа говорил мне, что высказал тебе за цветы. Я не думала, что ты всерьез это воспринял, но… мне приятно.

— Это не только из-за твоего папы. Просто захотелось, – сказал я, пересилив себя.

Черт, трудно с девушками. На других мне плевать было, и я смело подкатывал. Если чувств нет, то без разницы, даст она или пошлет. А если Таня пошлет, это будет фиаско. Наверное, надо постепенно, а то как потом под одной крышей жить, если она меня отбреет?!

— Они чудесные. Леш, ты меня удивляешь в последнее время. Заметил, что мне грустно, и цветы, – Таня дотронулась до моей руки, и снова это чертово электричество. — Спасибо.

Таня не поняла. Но со временем поймет… надеюсь. Она не глупая. Но все еще грустная.

— Тань, ну хватит уже. Невозможно столько времени париться из-за идиотской ссоры, – не выдержал я, подъехав к дому.

— Да я просто подумала, – Таня вздохнула, — Знаешь, я с папой осталась, а не с мамой. Она пару раз предлагала мне к ней переехать, но не особо настаивала. А я на папиной стороне была. И думала, что мы с тобой как разведемся, я снова к нему вернусь. Мне итак придется часто ездить к нему.

Я вышел из машины, и открыл перед Пчелкой дверь.

— Зачем?

— Чтобы он последнее не потерял, – нахмурилась Таня. — Он игроман, Леш. Я… не хочу об этом. Придется ездить. Готовить, убирать. Папа всего этого делать не умеет. Чайник умеет ставить, и за то спасибо. Но знаешь, я не думала, что мне с ним тяжело. Папу я люблю, ты не думай! – вдруг нахмурилась Таня, будто я в чем-то дурном ее уличил. И мы вошли в подъезд.

— Я и не думаю, – тихо произнес я.

— Так вот. Я точно знала, что с папой – это навсегда. Жить с ним, приглядывать, опекать. А сегодня посмотрела на все это, и подумала: «Ну как же хорошо, что я сейчас отдельно живу». Понимаешь? Я вдруг с ужасом представила, что мне придется вернуться к отцу, и снова жить с ним. Будто… будто он меня бил или ругал. Мне оказывается тяжело было, и я поняла это только когда съехала. Я думала, что я сильная, что папу обожаю. А в итоге что? Оказывается, я слабая, и не такая уж преданная. Вот в чем дело, Леш.

— Дурная ты, Пчела, – рассмеялся я, уловив причину великой печали. — Да любой бы, после этого концерта, который нам устроили, с ужасом думал о возвращении домой. Я и сам, если бы умел, помолился бы, чтобы к моим родителям не вернуться. А мне не пришлось их обстирывать, кормить, и… игроман? – сообразил я. — Тебе для этого деньги нужны?

Таня кивнула, и покраснела еще больше.

Ну вот чего она стыдится, не понимаю? Мои повели себя мерзко, и Таню я увел. Ее родители такие же, но это их проблемы, а не Танины. Только она почему-то считает, что ей нужно самой все вывозить. Я же видел, как она на мою маму смотрела в ресторане. Потому и утащил Пчелку, которая, кажется, готова была к ней броситься, и начать извиняться за свою мать.

— Тань. Может, и не обязательно, что придется возвращаться к отцу, – заметил я, наблюдая за цифрами в лифте.

— Обязательно, Леш, – вздохнула она. — Знаю, я могла бы снять квартиру. Мне Ануш предлагала вскладчину жить, я бы это потянула. Но отец… он ведь и правда может все из квартиры вынести. Да и не умеет он ничего. Его коронное блюдо – тушенку на сковороде разогреть, и «Роллтон» кипятком залить.

— А если ты встретишь кого-нибудь, например? Не подругу, а парня. Или ты до пенсии планируешь с Виктором няньчиться?

— Я… а это что такое?! – удивилась Таня, когда мы вышли из лифта.

И удивляться было чему. У моей двери стояла Диана, одетая в пушистую шубу не по погоде, и с голыми ногами. Кажется, она и под шубой голая.

— Привет, – улыбнулась Ди, и улыбка ее немного померкла при виде Тани.

— Чего тебе? – спросил